Романцев. Правда обо мне и «Спартаке» - стр. 40
Старостин подвоха не заметил. Начал говорить с этим «Черенковым».
– Федор, ну как дела? Как здоровье?
И тут Покровский раскололся.
– Николай Петрович, это же не Черенков. Я его привел с конкурса двойников.
Старостин смотрит на него и выдает:
– Ну, Покровский… Если бы проходил конкурс м…ков, ты бы там занял первое место!
Из воспоминаний Анны Чуркиной, многолетнего повара «Спартака» на базе в Тарасовке:
– Старостин мне был как отец. Он всегда делился со мной новостями. Даже о футболе говорил. «Аня, сегодня у нас особо важная игра – нам обязательно надо взять два очка». Был очень довольный, когда Цымбаларя и Никифорова взяли. А еще Тихонова нахваливал. «Ты посмотри, он как рабочая лошадка. Ни одной пустой ходки не делает». А про жизнь мы с ним сколько говорили! Он всем интересовался – как тот человек живет, как этот.
Я очень боялся подвести Николая Петровича, когда возглавил «Спартак». После установки на первый матч с «Жальгирисом» он сказал мне: «Олег, если мы сегодня проиграем, у нас с тобой отберут партбилеты». Современному поколению не понять, что это такое. Но для нашего поколения это было все: и карьере конец, и жизни. Человека, который лишился партбилета, после этого даже на простую работу могли не принять.
Зато, когда мы выиграли, он зашел в раздевалку и произнес одно слово: «Триумф!» Мне было очень приятно. А когда я выиграл первое чемпионство, он стал в разговорах с другими людьми называть меня «золотым мальчиком».
Уход Николая Петровича переживал сильно. Я к нему тогда чуть ли не каждый день ездил. И хотя физически ему было очень тяжело, ясность рассудка сохранялась стопроцентная. Он уже говорил с трудом, но все трезво оценивал. Я понимал, что долго его нагружать своим присутствием не стоит. Мне и врачи это говорили. В противном случае я бы и стихи ему почитал, и чего-нибудь повспоминали вместе. Может быть, зря я не стал этого делать.
После последней встречи я поехал в клуб. И уже туда мне позвонили и сказали, что Николая Петровича больше нет. У меня осталась последняя его роспись в ведомости. Он даже прорвал бумагу – и я ему немного помог. Но все равно – не думал, что эта встреча будет последней.
Я понимал, что когда-то останусь без него. Но к таким вещам как ни готовься, а готов все равно не будешь. По-своему для меня обрушился мир. Хорошо, что у меня уже была своя команда, близкие люди. Вокруг меня всегда было много друзей, которые могли поддержать, утешить. Они убеждали, что на этом жизнь не заканчивается. «Николай Петрович на нас смотрит, а тебе он доверял и доверяет», – говорили мне.