Роман с Постскриптумом - стр. 5

– Я собирался уходить, – честно сказал он.

– Извини, я опоздала, но не хотела опаздывать, – тоже честно призналась я.

– Ты мне задолжала поцелуй.

– Может быть, когда-нибудь я долг отдам.

Я уже кокетничала и понимала, что он не обижается.

– Ты знаешь, у нас в училище скоро будет показ. Французский вечер. Я тебя приглашу. Я буду читать монолог Сабины из трагедии Расина «Гораций». «Je suis romaine, hélas, puisque Horace est romain, J’en ai reçu ce titre En recеvant sa main». «Но мне супружество жестоким рабством было б, когда бы в Риме я о родине забыла», – продолжила я на русском языке.

Таллин. Старый город. 1973 год. Он еще не догадывался, а я уже знала, что вскоре он будет моим мужем

Свою судьбу я встретила в театре. А где же еще?

– А что ты еще знаешь по-французски? – улыбаясь, спросил меня Алеша.

– Ну, вот тебе попроще:

В переводе этот детский стишок звучит так: «Адель больна, ее мама рядом, она печальна, она любит Адель». И возможно, этот стишок был бы простым, если бы его не декламировала я – студентка театрального вуза. Я читала торжественно и печально. И у меня получалось так, что Адель больна смертельно. И ее мама печальна от того, что она знает, что ее дочь при смерти. И она любит ее всем своим скорбящим сердцем.

Впрочем, слушая меня, мой будущий муж лишь забавлялся. Ему не было ни грустно, ни печально, и его совсем не завораживал мой французский!

– Ну, ладно, – сказал он весело. – Я тебе тоже почитаю французские стихи и свои переводы.

И он начал с Поля Элюара.

Я мгновенно поняла, что его французский – это не наш французский. Так ученик музыкальной школы моментально распознает игру профессионала. Так восхищенно замирают мальчишки, если с ними на футбольном поле вдруг на минутку окажется мастер.

Я влюбилась сразу – во все, но главное в то, что он был не такой, как все молодые люди вокруг меня. И моей главной задачей стало не показать, скрыть свою моментальную влюбленность.

Но мне был брошен вызов. На его безупречный французский, привезенный из Парижа, где он почти шесть лет прожил с родителями, я решила ответить песней.

– Да, мой французский хуже, – сказала я. – Но, во-первых, я не претендую на то, чтобы быть музыкой. Да и ты не платил деньги, чтобы сидеть в первом ряду. Давай я тебе спою древнерусскую свадебную песню.

Моя песня впечатлила его так же, как меня его французский. В ту первую встречу, когда мы уже, казалось, переговорили обо всем – от театра до стихов Поля Элюара, перед тем, как расстаться, я неожиданно для себя сказала: