Роман с Постскриптумом - стр. 25
Но фразу я не успела закончить. Я фактически была выдернута из машины.
Он быстро захлопнул дверь, и «Волга» тут же отъехала.
Перепуганная и негодующая, я стояла перед ним. На улице были мы одни. Я знала, что он не бандит, не насильник, книги пишет, и вообще – интеллигентный человек. Но что-то в его лице было пугающее – ненормальное.
– Пойдем ко мне! – раздельно, по слогам произнес он и грубо потянул меня в подъезд.
– Пустите меня, пустите! – заорала я в свою очередь «страшным» голосом. Страшным потому, что театральный, а значит громкий – он гулко отозвался на пустой улице. Да к тому же мне действительно стало страшно. Он от неожиданности даже остановился.
– Ты что? Ты отказываешь мне? – внезапно тихо произнес он. – Ты кому отказываешь? Я – князь! Я царь! Я буду грузинским царем! Хоть на час, хоть на миг! – Он уже почти хрипел.
Его красивое лицо исказилось и казалось уродливым. И в это же мгновение он так дернул мое запястье, что у меня потемнело в глазах. Выронив цветы, я схватилась за свою правую руку и принялась ее укачивать, как младенца, пытаясь хоть как-то унять горящую боль. Лицо мое заливали слезы. Я выскочила на проезжую часть, почти под мчавшуюся машину, ничего не видя и не понимая.
Звиад Гамсахурдия: «Я буду грузинским царем! Хоть на час, хоть на миг!»…
…мечта сбылась
Водитель резко затормозил, и его развернуло в обратную сторону. Когда он вышел из машины, готовый обругать меня на чем свет стоит, я, протягивая ему дрожащую и распухающую на глазах руку, почти в глубоком обмороке жалобно попросила: «Пожалуйста! В Склиф!»
– Ой, дочка, как же это тебя? – Он уже помогал мне усесться. – И меня чуть не угробила. Хорошо, я из-за снега тихо ехал. И то вишь, развернуло. Счастье, что на встречке пусто. Бог, видно, всех нас поберег. А что там вокруг тебя навроде как цветы на снегу были, или мне чего показалось?
– Показалось. Спасибо вам. – Я почти счастливо улыбалась, несмотря на сильную боль. – Вы такой хороший.
– Да ладно тебе, хороший. Все ты так прям сразу и видишь. Знаешь, какое ночью может быть? Я такого навидался. – Он старался меня отвлечь. Может, боялся, что сознание потеряю.
Когда мы остановились у приемного отделения Склифосовского, мой спаситель побежал внутрь, и я слышала, как он кому-то уже говорил: «Скорее, скорее, белая как смерть».
Из больницы я вышла утром. После обезболивающего со снотворным еще побаливала голова и слегка подташнивало. А моя правая рука была в гипсе. И вся прошедшая ночь казалась мне ирреальной, случившейся не со мной: ресторан, Петерс, Гамсахурдия, дядечка-водитель, врачи, рентген, заливка гипсом…