Роман на лестничной площадке - стр. 78
– Что ты затихла? – шепнул мне Кент, приобняв меня за плечо, чтобы подбодрить. – Будь как дома. А то молчишь и молчишь. Расскажи что-нибудь.
– Я не знаю, что говорить, – я уткнулась в него носом, стесняясь, и он, тихонько смеясь, обнял меня двумя руками:
– Хулиганка ты моя!
– За что били? – вдруг спросил Сержант у Кента, появившись из-за угла. Оказалось, он наблюдал за нами, слушая вполуха Алика и Берта.
– За Сашку, – отозвался Кент.
Видимо, ответ удовлетворил Сержанта. Он хотел что-то еще спросить, но не стал. К тому же, Алик продолжал о чем-то ему втолковывать.
Остальное время, что мы провели здесь, чувствовалась еще большая скованность, хоть пацаны и тараторили без умолку. Сержант больше ни о чем не спрашивал, а я молчала.
Я не помню, как мы расстались с Сержантом. Кажется, я выпила предлагаемые Бертом «сто грамм на посошок». Но только оказавшись на улице, я вздохнула свободнее. Нечего и говорить, что эта встреча оставила в моей душе особый отпечаток. Жалость и предчувствие опасности переплетались с любопытством и смятением. Кент, такой разговорчивый минуты две назад, тоже вдруг сник.
Алик и Берт уехали вперед, а Кент повез меня домой, но вдруг с полпути свернул на другую дорогу.
– Ты куда? – спросила я.
– Покатаемся. Надо проветриться. В лес съездим, к Волге сходим.
Лес встретил неприветливо своих нежданных гостей. Да и как ему нас было принять иначе в последний день октября? Деревья стояли голые, только сосны шумели трескуче иголками. Кругом сырость, ветер. К тому же со дня на день ожидали первого снега. Мы с Кентом уныло слонялись меж деревьев, пиная ногами маленькие веточки и мокрые дубовые и кленовые листья. По тропинке спустились к берегу. Кент бросил мотоцикл в лесу, прямо на этой же тропинке. Все равно вокруг никого не было.
Волга постепенно погружалась в дрему. Серая вода покрывалась то и дело рябью, отчего казалось, что река пятнистая. Песок холодный, та же сырость, ветер. И за что Пушкин любил осень, спрашивала я себя. То ли дело весна или лето.
Мы побродили по берегу недолго, взявшись за руки. Настроение стало совсем ни к черту. К тому же замерзли.
– Поехали домой, – попросила я жалобно.
Но ему почему-то не хотелось уезжать. Он мотал головой, и мы шли дальше. Мне казалось, что Лешка сейчас пытается очистить вот этим холодным шквалистым ветром весь негатив сегодняшнего дня. Как неумолимый карающий ангел над пропастью, он стоял на небольшом обрыве над пляжем и взирал невидящим взглядом огромную серую массу воды, у которой сейчас за низкими тучами не видно было даже противоположного берега. Может быть, он предчувствовал что-то, что надвигалось на нас неумолимо с того дня.