Роман для нежных женских душ. Часть вторая - стр. 17
Вопреки первому впечатлению, нереальный красавец оказался неплохим собеседником. И историю происхождения портвейна поведал, и рассказал, как по причине послевоенной изоляции удалось сохранить первозданный вкус местных продуктов. Напрягала только несколько экзальтированная манера излагать известные факты как только что сделанное лично им открытие. Может, это у него профессиональное? Как-то сразу в лоб не спросишь, может позже скажет, чем занимается?
По правде говоря, ее начинало тяготить общество лакированного красавца. Хотелось пообщаться, полюбоваться домом, которым так гордилась Мануэла, посмотреть на детей. Но Тьяго не отпускал ее, болтал без умолку, рисовался, всячески стараясь удержать внимание и заслужить расположение. Вот удружила Мануэла!
– Спасибо, но больше я уже не могу, – томно выдохнула Ольга, принимая от португальца очередную наполненную закусками тарелочку. Легонько погладила себя по животу. – Боюсь, что места не останется. Я так понимаю, что главное пиршество еще впереди, – взглядом показала на полуоткрытую дверь столовой, где вовсю хозяйничали женщины многочисленного семейства. Увиденное впечатляло.
На массивном дубовом столе, покрытым белоснежной скатертью, были расставлены кушанья. Запах остывающей хлебной мякоти прорывался сквозь растрескавшуюся корку бугристых караваев домашней выпечки. Кружки слегка запеченных помидоров скрывали ломти нежной сочной трески, щедро заправленной сладким репчатым луком. На их алой, с золотистым отливом мякоти призывно лоснились похожие на виноградины разбухшие черные маслины.
Захотелось облизнуться. «Вроде бы досыта закусками наелась, а тут такое…Вот уж не думала, что у меня такой волчий – нет, львиный! – аппетит разыграется. Даже в животе заурчало».
– Нет слов, красота просто первозданная. И вкус, видимо, соответствует, – сглотнула набежавшую слюну, но отвести взгляд от стола не сумела. Поставившая на стол очередное блюдо девушка перехватила ее взгляд и горделиво усмехнулась.
Блестящая глазированная поверхность керамического блюда – темно-голубая, с молочно-белыми затеками – проглядывала из-под ломтей нежнейшей телячьей печени. В середине стола, на ложе из листьев салата и нарезанных тонкими кружочками апельсинов красовался зажаренный на вертеле молочный поросенок, пугающий впечатлительных особ своей схожестью с живыми собратьями, словно прилегшими отдохнуть. Увы! – не хватит ни места, ни красок, чтобы описать буйство украшавших трапезу свежих и маринованных овощей, душистых фруктов, теснившихся на высоких хрустальных вазах, рассыпавшихся пестрых бусин семечек и соленых орешков – тыквенных, сосновых, миндальных, разноцветных зерен фасоли. Над всем этим великолепием гордо возвышались старинные фаянсовые подсвечники, сохранившие в своей незамысловатой цветной росписи очарование былых, спокойных и счастливых времен.