Роковой вояж. Футурологическая байка - стр. 21
И вдруг госпожа координатор тянет руку под столик, достаёт что-то и показывает мне.
– Что это?
Я обалдел. У неё в руках была обезьянка моей дочери.
– Откуда это… у вас?
– Она лежала в кармане вашего комбинезона. Это какой-то знак? Что она означает?
«Что за бред! Что она может означать? Просто игрушка»
Но я не мог ей ответить сразу… Мне нужно было время… При виде обезьянки, чудом оказавшейся в моём кармане, я… Ну, вы понимаете… Горло как обручем стянуло. И я давился… давился безобразно постыдным комком, перекрывшим мне горло, пытаясь затолкать его обратно… Нет, не хочу, чтобы она видела меня настолько слабым. С большим трудом мне удалось взять себя в руки.
– Это обезьянка из далёкого прошлого… игрушка моей… дочери…
Госпожа координатор приблизилась ко мне и молча, замедленным движением руки, сунула обезьянку в мой карман. С минуту она стояла близко ко мне, почти вплотную. И мне вдруг захотелось – вот уж чего в себе не замечал! – чтобы она меня пожалела. Не как агент, конечно, а по-человечески пожалела, как это умеют только женщины. Дотронулась бы до меня рукой или так же, когда поила водой, сжала бы своими ногами мои колени… Пауза была весьма рискованной. И для меня, и для неё. Ведь за нами наверняка следили. Или шла запись, всё равно. Не знаю, как у них тут теперь делается… И, кажется, госпожа Ли Цзы, это почувствовала. И моё желание тепла, и то, что она рада бы, но ей подобное непозволительно. Я не уверен, но кто знает, что творится в душе женщины… Она вдруг быстро отошла в сторону и спросила:
– Успокойтесь. Всё хорошо?
Я утвердительно мотнул головой.
Она снова напустила на себя агентурную суровость и, судя по её виду, была настроена весьма решительно. Значит, мне показалось. Желаемое выдал за действительное. И что я себе вообразил! Она всё-таки не женщина, а кусок гранита в женском обличии. Склонившись над круглым столиком, госпожа координатор принялась меня гипнотизировать. Её руки легли локтями на столешницу, конечные фаланги пальцев она подобрала на манер кошки, выпустившей когти и готовой процарапать матовую поверхность, а глаза, сверкающие голубым огнём, с прорицательским пафосом сфинкса впились в меня и, казалось, пронзили мой мозг до самого затылка.
Но с некоторых пор на меня такие штуки не действуют. Всякое успел повидать. И там, где мозги в цене, и там, где их вообще нет. И на космических трассах, и в созвездии Волосы Вероники… Земным существам такое и не снилось. Чего только ни проделывали со мной в этом космическом дурдоме. Я стал, как губка. Меня сжимают, а я потом распрямляюсь. Меня растягивают, а я снова возвращаюсь в свои пределы. Из меня лепят пирожок, а я как был бубликом, так им и остаюсь. Придумайте что-нибудь пооригинальней, мадам. Если бы она посмотрела на меня, как женщина, сочувствующая моему горю, я, может быть, и раскололся. Ну, в смысле, доверился бы ей полностью. Потому что, собственно, раскалываться мне было не в чем. В шпионском смысле я был невинен, как белая овечка.