Рок. И посох в песках оружие. Том третий. Смерть как избавление - стр. 49
Гамилькар снова улыбнулся.
– Ответь горожанам, что это всего лишь слухи! Что же касается торговой пошлины, то она действует повсеместно и в одном размере! В том, в каком она была закреплена до войны! Это я вам говорю, как Протектор Карфагена. Что, касается контрибуции, за военные действия против Торговой Республики, то это вам, обсуждать не со мной, а с Советом суффетов. Именно, он подведёт её окончательную сумму, и огласит её вам! Это всё, что я могу вам сказать, сейчас, в данный момент!
– Это более чем мы ожидали, Протектор! – Старец, склонил голову в почтении. – Пусть, Боги, как можно больше, облегчат твой путь!
– Спасибо, за пожелания, Старец! – Гамилькар, подал знак, подвести ему лошадь, – Но никто не знает, где и когда, оборвётся даже самый лёгкий путь его жизни!
Он сел на лошадь. Все его окружающие сделали тоже… Стратег, не говоря более ничего, тронул коня и поехал вдоль рядов готовой к движению конницы…
Старец какое-то время наблюдал за ним, смотря ему вслед, потом, повернувшись к горожанам, произнёс:
– Могущество Карфагена напрямую связано с деятельностью этого рода! Как, только, город перестанет оказывать достойное уважение деяниям его, крах республики станет неминуем! Такова воля Богов! Пуннийцы, должны задуматься над этим.
Делегация тронулась к городу.
…Стратег, приветствуемый своей конницей, какое-то время двигался в задумчивости… Потом повернулся к Теоптолему:
– Значит, Матос, пока молчит?
– Молчит, Гамилькар. Но, Афокл, передаёт, что уже несколько дней, на его заставы не производятся никакие диверсии. И поэтому, он перестал посылать свои дозоры, в близость его лагеря.
Гамилькар кивнул в знак согласия этому, добавив:
– Это правильное решение. Ганнону надо поторопиться с выходом на Утику и Гиппон. Если, в них станет известно, о нерешительности Матоса – они откроют ворота перед ним!..
…Конница к вечеру, догнала вперёд ушедшую пехоту и обозы… Но, Гамилькар не останавливал армию… Он продолжил марш к Тунету…
Глава 9
Утро наступило вместе со смывающим с травы едва выступившую росу, начавшимся небольшим дождём. Небо, с вечера чистое и звёздное, за ночь посерело откуда-то принесёнными облаками, которые, сейчас, под действием пробуждающегося ветра, рвались на части и проливались слезами расставания друг с другом… А шаловливый ветер, продолжал разбрасывать их в разные стороны, очищая небо от этого ночного саванна и расширяя в нём голубые, залитые солнечным светом дыры…
…Матоса разбудили звуки труб, что проносились по лагерю. Он, накинув на плечи свой расшитый золотом халат, вышел из своей ставки шатров наружу… Лагерь был чем-то встревожен… Сырой утренний ветер, с каплями уже редкого дождя, освежал его лицо и увлажнял халат. Матос, запахнулся в его поплотнее и, с высоты своего холма на котором располагалась ставка, осмотрел горизонт… Его сердце возбуждённо заколотилось. Предчувствие не обмануло его – глаза заметили какое-то оживление у крайних холмов, кои находились в сорока стадиях от лагеря. Матос, чувствуя крайнее волнение, вгляделся в них и оцепенел от неожиданности… Без сомнения, там на холмах и около них сооружались укрепления! Укрепления, против его лагеря и города, расположенного позади него, который находился у него под полным контролем. Сердце Матоса переполнилось тревогой, под ложечкой появился какой-то очаг холода…