Рок-баллада для темного мага - стр. 31

8. Глава 8. Завещание

Глава 8

Завещание.

-- Вы ведь говорили, что не знаете ничего о том, как пропала Марина? – произнесла, почти падая на сидение стула возле стола в кабинете эда Анателя, когда дверь за нами закрылась, отрезая от эды Тоне.

Сказала не с целью упрекнуть – в конце концов, мне никто не обязан отчитываться в своих словах – а скорее, машинально среагировав на несоответствие. Да и злили неимоверно эти недосказанности: быть слепым котенком, которого ведут по тропе, не рассказывая толком куда, и что вокруг – это, знаете ли, не самое приятное ощущение. Особенно если понимаешь, что влезла во все сама и помощи никто не обещал!

И вот результат: в этом сумасшествии, обрастающем неправдой и неприятными подробностями, со скоростью снежного кома катящегося с горки, нахожусь всего-то ничего, а уже начинает казаться, что так раздражающий ещё недавно родной мир с его несправедливостью и прочими радостями, был не столь плох.

Впрочем, может быть просто стоит утолить, давно дающий о себе знать, голод? А ещё смыть бы под горячим душем весь этот хаос предыдущих часов и лечь поспать. Обычно помогало и наутро все представлялось в других цветовых решениях...

Поводила взглядом вокруг, отмечая детали.

Добротный кабинет, внушающий уважение, но не призванный подавить и запугать посетителя. Шкафы, за стеклами которых прятались корешки книг и стопки бумаг, мягкий диванчик у стены, наверняка для клиентов, что являются в чьём-то сопровождении, и портрет в строгой раме мужчины лет сорока, в явно дорогом белом мундире, расшитом золотом и украшенным чем-то вроде ордена на левой части груди, в виде многоконечной звезды. Талантливая работа, с характером. У изображенного на полотне был очень тяжелый взгляд и острый орлиный профиль, подтянутая фигура, выдающая военную подготовку. И как здорово живописец сумел передать незаурядный ум этого человека и явную непреклонность нрава. Может даже жестокость...

Свет из окна падал на поверхность рабочего стола, отражаясь радужными зайчиками от граней канцелярских приборов: пресс-папье, чернильницы и подставки для перьев. Такая светомузыка завораживала, и даже успокаивала. Вся эта красота, помимо перьев, была сделана из голубоватого стекла и представляла собой настоящее произведение искусства. Им, похоже, и являлась. Потому что рядом со сложенными аккуратными стопочками папками в кожаных переплетах лежали вполне знакомые поршневые ручки из материала, напоминающего рог или кость. Так что перья точно были лишь для антуража.

Мой собеседник не спешил отвечать. Он спокойно обошел стол, устраиваясь в кресле за столом. Также неспешно пристроил свою трость и только после этого заговорил, открывая лежащую сверху папку.