Рога - стр. 18

Старший брат Ига пошел по той же самой линии и добился даже больших, пожалуй, успехов. Теренс был в телевизоре ежедневно, вел собственную музыкально-комическую ночную программу «Хот-хаус», нагло потеснив акул вечернего эфира. Терри играл на трубе в самых фантастических смертельных ситуациях. Исполнял вместе с Аланом Джексоном Ring oFire в самом натуральном кольце огня, исполнял вместе с Норой Джонс High and Dry, когда оба они сидели в баке, наполнявшемся водой. Звучало все это паршивенько, но картинка была роскошная. Терри теперь греб деньги лопатой.

Он тоже имел свою манеру играть, отличную от папашиной. Его грудь так надувалась, что начинало казаться, будто сейчас от рубашки отлетят все пуговицы. Его глаза выпучивались, придавая ему постоянно удивленный вид. Он дергался в поясе, подобно метроному. Его лицо сияло неземным счастьем, и иногда начинало казаться, что труба его захлебывается от хохота. Он унаследовал от их отца драгоценнейший дар: чем больше он что-нибудь репетировал, тем менее отрепетированным казался этот номер, тем более естественно он звучал.

Когда они были тинейджерами, Иг ненавидел слушать, как играет брат, и цеплялся за любой доступный повод, лишь бы не идти с родителями на концерт с его участием. Он страдал животом от зависти, не мог уснуть перед большим представлением, устроенным Терри у них в школе. Особенно он ненавидел, когда за игрой Терри наблюдала Меррин; его доводил до бешенства восторг на ее лице, ее зачарованность его музыкой. Когда она раскачивалась под свинг, исполняемый Терри, Игу представлялось, что брат хватает ее за бедра невидимыми руками. Но все это осталось в прошлом. Он давным-давно пережил все это и, правду говоря, имел теперь единственную радость: смотреть «Хот-хаус», когда играет Терри.

Иг бы тоже играл, если бы не астма. Он не мог набрать в грудь воздуха достаточно, чтобы труба звучала как надо. Он знал, что отец хочет, чтобы он играл, но при каждой попытке себя заставить ему не хватало воздуха, грудь болезненно сжималась, и глаза начинало застилать пеленой. Порой в таких случаях он даже терял сознание.

Когда окончательно прояснилось, что с трубой у него ничего не выйдет, Иг попробовал пианино, но тут дело как-то не пошло. Преподавателем был дружок отца, пьяница с налитыми кровью глазами, от которого воняло трубочным дымом; он сажал Ига самостоятельно разучивать какой-нибудь безнадежно сложный этюд, а сам шел в соседнюю комнату соснуть. Потом мама предложила Игу попробовать виолончель, но этот инструмент не вызвал у него никакого интереса. Он уже интересовался Меррин. Как только он в нее влюбился, никакие семейные трубы не были больше ему нужны.