Родственник дьявола - стр. 27

– В прятки я не играю ни с кем, – подал голос Клаус. – А с тобой и подавно не буду. И дружбы у меня с тобой никакой не будет. Такие друзья как ты, у меня половина жизни отгрызли не по закону.

Лобанов после его слов насторожился, но перебивать не стал, а только на листке бумаге написал крупными буквами «Надзор» и передал листок Зингеру. Тот и в руки его не взял, а спокойным голосом сказал:

– Нет и не будет никакого надзора. Я вышел без нарушений и никаких судебных бумаг не подписывал. А пришёл сюда чтобы предупредить, что я освободился и готов приступить к новой жизни. И не надо меня пока искать в своей квартире, там жить временно нельзя. Все коммуникации отключены.

Лицо у Лобанова изменилось и приняло совсем глупый вид. Он пытался сказать, но Клаус вышел за дверь и услышал в спину:

– Как так можно, чтобы рецидивист ушёл с зоны без хвоста?

И раздался вновь хохот, но на этот раз, по-видимому смеялись участковые над Лобановым.

Походя мимо дежурной дамы в мундире, Зингер ей сказал:

– С вашим замечательным контральто в опере надо петь, а не с операми работать.

– А я и там пою, – гордо ответила она.

Ему всё в ней нравилось. Порой ему казалось что это не человек, а посол бога, спустившийся на землю окутать его счастьем. Она словно угадывая его мысли, знала что ему надо и быстро выполняла его прихоть. Клаусу казалось, что попал он не в обычную квартиру, а в коррекционный санаторий жизненных благ. Пылинки она с него сдувала сиюминутно, да и в общем весь уход за ним был по высшему классу. Каждое утро его ждали свежие сорочки и бившие блеском по глазам модные туфли.

– Ты же в администрацию города пойдёшь, – говорила она после майских праздников, – а там встречают по одёжке.

– Нет Оленька, мой поход начнётся с визита к адвокату, – отвечал он. – Чтобы создать своё дело, нужно посоветоваться с адвокатом, что я и сделаю сегодня. А дальше буду действовать последовательно, пока мне не вручат свидетельство о регистрации.

Контора Дмитрия Калины находилась на проспекте в бывшей квартире, переоборудованной под юридический центр. По всем его догадкам это и была видимо квартира Коли Двойкина по кличке Садовник. Только вход в контору был не со двора, а со стороны оживлённого проспекта. Этот вход был своего рода визитной карточкой адвокатов. Высокое крыльцо со стеклянной дверью и привлекательной вывеской «Честное имя» указывало на то, что здесь находится юридический коллектив.

Клаус по своим каналам навёл все справки об адвокате Калине. Он знал, что при его активной помощи Бунин ушёл от наказания за смерть дочки. Ему было известно, что для расследования никакие спецслужбы не привлекались. Он стучал в несколько дверей правоохранителей, но те услышав фамилию Зингер, грубили ему и указывали на выход. С закоренелым уголовником общаться никто не желал. Не захотел с ним разговаривать и наглый сотрудник прокуратуры с ноздрями, как мышиные норы и огромной родинкой на переносице. Он просто выгнал его из кабинета. Только на следующий день по настойчивой просьбе Клауса он согласился указать дату выдачи Постановления об отказе в возбуждении Уголовного дела. Текст Постановления был написан безграмотно, с кучей ошибок имевшими важное значение для расследования любого, как гражданского, так и уголовного дела. В том числе и дела, касающегося смерти внучки. Одним словом по содержанию, это была не официальная бумага, а самая настоящая галиматья, указывающая на ярко выраженную безответственность, беспечность и профессиональную некомпетентность следователя Бусыгина и его начальника Фролова. Дела по внучке, он решил отсрочить. Хорошо зная, что никто от его приговора не убежит. О крови он не думал, он думал о культурной мести, которую вынашивал последние дни своего заключения. Все должны ответить и за смерть родных и за его недоказанное последнее преступление. А сейчас он входил в парадную дверь Юридического центра «Честное имя». В большом кабинете, где сидел всего один человек стояло пять столов и один не большой диван. На каждом столе по компьютеру и только на одном столе возвышалась ваза с живыми цветами. Рядом через стену слышался оживлённый разговор и не громкий смех. По описанию сидящего за столом мужчины, Клаус понял, что это именно тот кто ему нужен.