Родом из СССР - стр. 25

На рысях спустились с пологого холма и подъехали к крайнему дому. И тут из стоящей напротив стодолы ударил пулемет. Двое солдат были убиты сразу, а сержант и ездовой, схвачены выскочившими из хаты вооруженными людьми. Они были пьяные, в полувоенной форме и с трезубцами на околышах немецких кепи.

– Ну й далы воны нам,– едва шевеля разбитыми губами, хрипел сержант. – Мэнэ николы так нэ былы. А потим роздягнулы и повэлы розстрилюваты. Там рядом нэвэлика ричка. Поставылы на бэрэзи и вжарилы зи шмайсерив.

Ивана вбылы, а я за мить до черг сам впав у воду. Тым и врятувався. Потим, колы воны пишлы до хутора, пэрэбрався на другый берег. У лиси надыбав якусь коняку и добрався до вас…

– Сколько их было и кто они по твоему? – поинтересовался командир дивизиона.

– З дэсяток. Мабуть бандэривци, бо размовлялы по вкраинськи и лаялы «москалив».

Посовещавшись с замполитом, капитан приказал мне взять свой бывший расчет, отделение артразведки и уничтожить хутор.

– Чтоб от него одни головешки остались! А ребят обязательно привези…

Уже в сумерках, студебеккер, к которому прицепили одну из уцелевших после боев за Киев сорокопяток, помигивая затененными фарами и тихо урча мотором встал на опушке леса, в километре от хутора. Орудие отцепили и на руках втащили на поросший орешником холм.

Хутор был виден как на ладони и тускло мерцал огоньками окон. Во дворах побрехивали собаки, а из крайней к лесу хаты доносилась сечевая песня о гетьмане Сагайдачном.

Проминяв вин жинку

На табак, на люльку,

Нэобачный!!…

ревели пьяные мужские голоса

– Козачи писни спивають, гады, – выматерился кто- то из расчета.

– Первыми залпами мы разнесли стодолу, – глубоко затянулся отец, – а затем перенесли огонь на дом, из окон и чердака которого по нам стали бить из пулемета и шмайсеров.

Выскочивших из горящей постройки вопящих «самостийников» уничтожили огнем зенитного пулемета, установленного на студебеккере. Через полчаса все было кончено. Подожженный снарядами хутор пылал, а между домами метались выскочившие из построек свиньи с лошадями.

Оставив у орудия наводчика с заряжающим, а у спарки его расчет, цепью рванули к хутору. Оттуда больше не стреляли. Прочесав коморы и погреба, обнаружили в них десяток перепуганных дедов, женщин и детей, а из подпола крайней хаты извлекли троих чубатых молодцов в немецкой форме.

Для начала бойцы отходили их прикладами, я не препятствовал. В военных мемуарах сейчас пишут, что пленных мы не трогали. Еще как трогали, сынок, особенно своих, ставших изменниками.

Затем накоротке я допросил бандитов и приказал расстрелять. Двое смерть приняли молча, а третий упал на колени и взвыл «нэ вбывайтэ, ми ж браты…!»