Рододендрон цветёт дважды - стр. 4

– Спасибо огромное.

– Позвоните мне в понедельник, после выходных, расскажите, что было, – голос Пелагеи звучал уверенно.

– Ещё раз, спасибо!

– Комар укажет на то, что лечение началось.

– Комар?

– Да, укус комара на видном месте. Это – символ настойчивости и олицетворение выживания.

Пелагея повесила трубку.

Синди и я опустились на колени и принялись молиться. «Помоги. Ты знаешь, что я достойна пожить ещё, хотя бы чуть-чуть. Дай мне дотянуть до твоего праздника, ради моей дочери, я прошу», – шептала Синди, сжимая виски в ладонях. Помолившись, мы вышли во двор. Над соседним домом висела бледная стареющая луна.

– Как тихо, – прошептала Синди. – Как ты думаешь, много сейчас маньяков в этом районе?

– Думаю, один точно есть в радиусе пары километров, – предположила я.

– Точно. Сиэтл же, – согласилась Синди. – А чего мы ждём, я забыла?

Из-за угла, со стороны тупика, где наша улица образовывала узкую петлю, выехала машина скорой помощи, белый фургон с красной линией по борту. Машина прошла мимо нас почти бесшумно. Остолбеневшие, мы с Синди проводили «скорую помощь» взглядами.

– Без мигалки, – прошептала Синди.

– Даже фары не включены.

– Первый раз такое, даже курить не тянет.

Мы вернулись в дом.

– А у тебя нет каких-нибудь лишних ёлочных игрушек, – спросила Синди. – Нужно же квартиру украсить для Святого Николая.

– Есть. Надо в подвал спуститься за коробкой, – я посмотрела на Синди. У неё на виске сидел большой комар, уже насосавшийся крови, – она просвечивалась через его брюшко.

– Комар на виске, прибей его!

– Зачем? – пожала плечами Синди. – Сам умрёт. Во мне больше химии, чем крови, как ни крути.

– Олицетворение выживания…

– Точно! – Синди бережно смахнула комара.

Мы обвили рождественскими гирляндами всю спальню Синди. Подвесили пластиковые снежинки под потолком, украсили комнатные растения мишурой. В углу поставили искусственную ёлку, которую дочь Синди, одиннадцатилетняя Алиса, с восторгом обрызгала спреем «Благородная ель».

– Прекрасно, Алиса, теперь в моей квартире пахнет благородной елью и кошачьей мочой, – грустно сказала тень Синди, выглядывая из детской пижамы с красноносыми оленями.

– Мамочка, если бы ты не ушла от моего папы, тебе бы не пришлось жить в этой халабуде с четырьмя котами, – произнесла Алиса голосом Бенджамина.

– Да, если бы я не ушла от твоего папы, мне не пришлось бы жить, – подтвердила Синди.

– Мне кажется, нам стоит ещё раз испечь твоих медовых пряников, тётя Бель, пожалуйста! От них всегда хороший запах. – Алиса потянула меня за рукав.

– Жарковато для пряников, не? – робко возразила Синди. Конец июля, тридцать два градуса в тени.