Родной берег - стр. 58
– А тебе?
– О, пока ты рядом, мне все равно.
– Что ж, я рядом. Что дальше?
Эд нежно обнял ее, Китти прижалась к нему всем телом.
– Я так люблю тебя, Китти!
– И я тебя!
– Я люблю тебя так сильно, что не могу думать, двигаться, даже дышать.
– Это уж слишком, – улыбнулась Китти. – Лучше люби меня меньше, но дыши как положено.
Он приник к ее губам.
А потом они лежали рядышком на гостиничной кровати: от каждого движения ее пружины издавали пронзительный скрежет. Какое-то время молодожены старались не двигаться, что удавалось с трудом. Стоило пошевелиться, как концерт возобновлялся с новой силой. Наконец они устроились на самом краю, где пружины оказались потише, зато появился риск свалиться на пол.
Эд замер, крепко сжимая Китти в объятиях:
– У нас есть выбор. Либо не двигаемся, либо скрипим.
– Давай поскрипим.
Воскресным утром, прогуливаясь вдоль берега, они дошли до зенитной пушки «Бофорс», стоящей у «Гранд-отеля». Компания канадских солдат играла в футбол, соорудив ворота из рюкзаков. Солнечные блики плясали на поверхности моря, и на пятнах мазута, покрывающих гальку за колючей проволокой, и на тусклом металле пушки. Перед ними тянулся Западный причал – тоже изувеченный. Там, за морем – Франция.
Легонько прижимаясь к Эду, Китти крепко держала его за руку. И любила так, что делалось больно.
«Я замужем, – думала Китти. – Теперь он принадлежит мне. И душой, и телом».
Она любила его тело. Любила чувствовать, как он прижимается к ней там, внизу. Хотелось рассказать об этом, но неловко, нет нужных слов. Китти лишь крепче сжала ладонь Эда. Около зенитной пушки они остановились и замерли в поцелуе. Солдаты, прекратив пинать мяч, аплодировали молодоженам.
Вечером того воскресенья все увольнительные были отменены и военнослужащих отозвали из отпусков. Во вторник 18 августа контр-адмирал Маунтбеттен отдал приказ начать операцию «Юбилей», крупнейшую со времени катастрофы в Дюнкерке высадку десанта на северное побережье континентальной Европы.
10
Ночь была ясной, и море спокойным. В трюме повисла густая пелена табачного дыма, и Ларри поднялся на палубу к Джонни Пэрришу. Сквозь щель в брезенте он смотрел на удаляющийся темный берег Англии. По обе стороны транспорта, куда ни глянь, виднелись другие суда, пронизывавшие ночь своим низким гулом, – курносые буксиры, тянущие десантные баржи, танкодесантные корабли с глубокой осадкой, стройные хищные силуэты эсминцев.
– Впечатляет, черт бы меня побрал! – констатировал Джонни.
Сквозь плеск волн, ударяющихся о борт, они расслышали звук приближающегося катера.