Родной берег - стр. 32
У нас с тобой все только начинается. Не оставляй меня, не сейчас. Я жду тебя здесь, у пристани в Нью-Хейвене. Там, где река встречается с морем.
Она возвратилась к «хамберу», завела мотор. Территория порта почти опустела. День начался. Рваные низкие облака наползали на солнце. Второй день июля, а странное лето все никак не начнется.
По пути назад в пустой машине, на пустой дороге она уже не чувствовала того напряженного ожидания, что ощущала в порту. И дом, и сад без людей показались тихими, осиротевшими. Она поставила машину в гараж и, минуя парк, прошла во внутренний дворик через вход для прислуги. В длинном обеденном зале с тремя эркерными окнами и темными обоями под кожу давно убрали все, что напоминало о раннем завтраке. Почувствовав, что ужасно проголодалась, Китти отправилась на кухню.
Там, за выскобленным сосновым столом в гордом одиночестве сидел Джордж Холланд, поедая овсянку. Из соседней буфетной доносился звон посуды.
– А, Китти! – обрадовался он. – Вот ведь удивительно. Проснулся утром и обнаружил, что дом опустел.
– Ага, – сказала Китти. – Началось большое шоу.
– А назад когда?
– Не знаю.
– На этот раз все серьезно?
– Да, – ответила Китти.
– Вы, наверно, думаете, вот люди жизнью рискуют, а я сижу овсянку ем?
– Ничего подобного, – заверила Китти.
– Вы-то другое дело, – возразил он, – вы девушка. А мужчина должен сражаться.
– Но все же не могут уйти на войну. Кто-то должен и страной заниматься.
– У меня тут и правда есть ряд служебных обязанностей, – признал он, хмуро глядя в тарелку. – Местная самооборона, магистрат и тому подобное. Но я не могу сражаться. Зрение, понимаете?
– Я, пожалуй, пойду, – сказала Китти.
– Не уходите. Я должен вам сказать кое-что.
Джордж отнес тарелку и ложку в раковину и возвратился к столу. Он заметно нервничал и избегал смотреть в глаза.
– Я не привык к тому, что у меня дома полно незнакомых людей, – произнес он. – Вы видели библиотеку?
– Это где офицерская столовая. – Китти кивнула.
Он повел ее по коридору в дубовую гостиную, потом через прихожую в библиотеку и указал на буквы, вырезанные на двери:
– Littera scripta manet, verba locuta volant. Написанное слово остается, сказанное – улетает. Верно, конечно, но тем не менее…
Умолкнув, он провел Китти внутрь.
Из больших арочных окон в комнату лился свет. По обе стороны вдоль стен возвышались книжные стеллажи, помеченные римскими цифрами и заставленные томами в кожаных переплетах с золотым тиснением. На мраморной мозаике пола сгрудились кресла из военного министерства. На столе в дальнем конце – множество бутылок.