Родная партия - стр. 29
– Люди в братских социалистических странах живут в более комфортабельных условиях, – Сергей пытался выработать словесную тактику, палец щелкал не переставая. – И это не может не вызвать во мне смущение. Сравнивая то, как делается у них, с тем, что делается у нас, выстрелить в мозгу должно обязательно у любого порядочного человека. Просто свыклись наши ребята, что есть заграница, и там “хорошо, чисто и вообще кормят”, а у нас “трудности на переходном этапе”. Я часто думаю, что комсомольская хватка в нашем племени уже не та, что раньше, да и коммунисты не огонь в руках несут, а глыбу льда. Много организационных формальностей. Волокита какая-то. Реальных дел мало. Мало! Тебе, как отвечающему за идеологию, должно быть лучше известно состояние комсомольских кадров на местах. Почистить лыжню зимой или снарядить – нет, ну вы серьезно? Никакого романтизма. И Роза, моя красивая чернявая умница, порадовала наличием интересных идей, как действительно можно ускориться в экономике. Показалось, что она видит на несколько лет вперед.
– Ускорение – важный фактор.
– Именно.
Помолчали. Его рассказ тронул меня. Сергей сидел в приятном костюме, явно сшитом не здесь, с металлическими наручными часами; в его глазах виделось что-то такое, чего точно нет у рядовых граждан. Будто искра надежды. В двух случаях у него просыпается такой взгляд: когда говорим о его похождениях, и когда спорим о политике. Сергей в некоторых взглядах идейный, хотя чаще в его поступках проскальзывает карьеризм. Кажется, будь сейчас 1991 год, он стал бы радикальным демократом – уж слишком в нём много внутренней личной свободы и стремления обуржуазить всех окружающих. Рядом с ним коммунисту стандартного образца станет плохо. Сложно объяснить его постоянное стремление заскочить за линию.
А коммунист ли товарищ Курочка?
Я оказался боязливее его. Остерегаюсь всего, занимаю позицию пассивного слушателя, и только с ним становлюсь раскованнее. Курочка по-житейски снимает болезненную тревожность в чуждом мне окружении. Даже сейчас, например, говорю так откровенно только с ним, вернусь домой и сразу в дневник: “Кажется, наболтал лишнего” Впрочем, имею железное алиби: и в моей реальности было не очень спокойно, и к советской повседневности был не готов, необходимость привыкнуть диктует соответствующее поведение.
Курочка, понял я со временем, заставляет не только отвлечься от тревоги из-за того, что произошло со мной, но и побуждает больше участвовать в новом “старом” мире. Перед глазами все ещё всплывает вспышка от ядерной бомбы, напоминающая мне, что нужно действовать, раз появился экстраординарный случай изменить ход истории.