Родиться заново - стр. 8

– Вальтер! Как насчёт каши, а?

Естественно мне никто не отвечает. Но это не мешает мне залезть в шкаф, где мама хранит крупы. К моему огромному удивлению в шкафчике под кухонным подоконником я нахожу две жестяные банки тушёнки, судя по сроку годности вполне пригодной для употребления. Этот шкафчик придумал папа. Он ещё смеялся, что сделает потайную дверцу и устроит там бар. Бар папе устроить не дала мама, а вот хранить банки, которые она закручивала, было очень удобно.

– Вальтер, смотри, что я нашла! Да мы с тобой проживём до утра! Что изволите: гречку или перловку?

Выбор всё-таки я останавливаю на гречке. А так как мне будет нужно уйти на работу рано утром, то в магазин я попаду только ближе к вечеру. Придётся встать пораньше, чтобы успеть ещё погулять с Вальтером.

Алексей

Шум, который очень мешает, начинает понемногу стихать. Появляются звуки. Я начинаю различать голоса, но сами фразы не понимаю, они нечёткие. Такое состояние пугает, но я практически всегда проваливаюсь в полубессознательное состояние, которое очень сложно назвать сном.

Лучше мне становится на второй день. Я уже чётко слышу голоса и различаю фразы.

«Бедный мальчик. Такой молодой и… Когда его привезли?»

«Второй день пошёл».

«Выкарабкается! Наш Павлуша стариков на ноги поднимает, а тут и говорить нечего! Через неделю бегать будет! Как новенький!»

«Главное, чтобы последствий никаких не осталось».

«Это да».

Я так понимаю, что речь идёт обо мне. Только что со мной, я так и не понимаю.

«Как прошла ночь?»

На этот раз различаю мужской голос, хотя до этого звучали только женские.

«Спокойно, Павел Игнатьевич».

«Просыпался?»

«Да. Два раза. Но сразу же засыпал».

«Давление?»

«Стабильное. Скачков больше не было. Всё в журнале».

«Спасибо, Ирина».

«Так, не за что, Павел Игнатьевич…»

Я чувствую тепло и слышу чужое дыхание. Моих век осторожно касаются мягкие пальцы.

– Так, Алексей. Надо вставать. – Слова Павла Игнатьевича звучат как команда, которая выводит из состояния гипноза.

Я и сам рад это сделать, только не знаю как.

Снова лёгкое, почти невесомое состояние, словно паришь. Беззаботно. Хорошо. Что не хочется возвращаться. Но в голове как девиз звучат слова: «Надо вставать». Не понимаю, зачем, если сейчас так легко и хорошо.

А потом я открываю глаза, и меня сжимает от резкой, корёжащей боли, словно в них насыпают песка. Я пробую закричать и не могу. Челюсть не слушается, а язык становится таким тяжёлым, будто наливается свинцом. Я настолько напуган, что начинаю задыхаться. Приступ страха вызывает панику. Я мечусь и изо всех сил пробую издать звук. Выходит какое-то нечленораздельное мычание.