Родительский день - стр. 32
И, разумеется, наличники и ставни – в полном комплекте. Подходить Кирилл поленился, и без того ясно, что увидит... Неясно другое: отчего похожих украшений нет на доме покойного Викентия, – пожалуй, на единственном во всем Загривье. Старик воевал в Отечественную и с тех пор люто возненавидел нацистскую символику? Так мог бы изобразить или заказать другой узор... Из сплетенных серпов-молотов, например.
Неподалеку от магазина лежали обтесанные бревна, наваленные небрежной кучей. По всему судя, лежали относительно долго – год, или два, или три: сгнить не сгнили, но потемнели от непогоды.
По рассуждению Кирилла, здесь всенепременно должны были кучковаться местные алкаши – везде и всюду на просторах необъятной страны эта публика предпочитает отираться неподалеку от источника живительной влаги.
Однако – не отирались.
Может, предпочитают пить дома напитки собственной перегонки, закусывая домашними же грибочками-огурчиками?
Но почему тогда здесь не тусуется местная молодь? Не сидят на бревнышках, не треплются о том, о сем, не бренчат на гитаре или не гоняют раздолбанный магнитофон, не хихикают беспричинно и глуповато, не подбивают неумело клинья к девчонкам-ровесницам... А ведь есть, есть дети и молодежь в Загривье: та же Клава, и Юрок-вивисектор (хотя ему-то на вечерние гулянки рановато), и та, оставшаяся для них безымянной, первая встреченная девчонка... И несколько других парней и девушек, встреченных позже...
– Пойдем обратно? – предложил Кирилл, прекратив ломать голову над странностями здешнего вечернего досуга. – Аппетит уже нагуляли... У меня слюнки текут при мысли о твоих отбивных.
Марина ответить не успела – оба одновременно увидели шагающего к ним человека. Вышел ли он из какого-то входа «административного здания» (хотя ни одно окно там не светилось), или вывернул из-за его угла, – они не поняли, обернулись в ту сторону несколько позже. Но направление целеустремленных шагов сомнений не вызывало – к ним.
Мужчина, среднего роста, лет сорок, сорок пять. Короткая стрижка, чисто выбритое лицо с резкими чертами. Пиджак свободного покроя несколько потертый, с кожаными нашлепками на локтях, – однако же Кирилл до сих пор не встречал загривских аборигенов в такой одежде... Идет торопливо, но походка не суетливая, как у того же Трофима, – уверенная.
Подойдя, незнакомец представился коротко:
– Рябцев.
Больше ничего не прозвучало: ни имени, ни отчества, ни кто такой и почему ими заинтересовался... Лишь короткий не то кивок, не то полупоклон – голова чуть дернулась к груди и вернулась в исходное положение.