Робинзоны космоса - стр. 18
Мишель и я присоединились к группе, разбиравшей завалы. Молодой человек горячо поспорил о чем-то с инженером, затем вернулся к нам.
– Нелегко же было их убедить, что первым делом нужно дать воду и, по возможности, электричество. Они тоже хотели заняться расчисткой! Когда же они будут пользоваться своими знаниями, если не сейчас? Кстати, а вы сами кто по профессии?
– Геолог.
– Астроном.
– Отлично, потом, возможно, пригодится и это. Сейчас есть дела поважнее. За работу!
– Потом? Что вы хотите этим сказать?
– Думаю, вы и так уже знаете, что мы больше не на Земле. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы это заметить! И все-таки это странно. Еще вчера все эти инженеры давали мне указания, а сегодня уже я говорю им, что делать.
– А сами-то вы кто? – поинтересовался Мишель.
– Луи Морьер, старший мастер с завода. Тогда, может, и вы представитесь?
– Его зовут Мишель Соваж, меня – Жан Бурна.
– Стало быть, вы родственник старика? Мировой мужик!
Так, разговаривая о том о сем, мы приступили к разборке обвалившегося дома. К нам присоединились еще двое рабочих.
– Тихо! – сказал вдруг Мишель. – Я что-то слышу.
Из-под груды развалин доносились слабые крики о помощи.
– Скажи-ка, Пьер, – обратился Луи к одному из рабочих, – кто тут жил?
– Мамаша Феррье с дочкой, симпатичной такой девахой лет шестнадцати. Постой-ка! Я как-то раз заходил к ним. Вот здесь была кухня. Должно быть, они в комнате, вон там!
Он указал на полуобвалившуюся часть стены. Мишель нагнулся и крикнул в расщелину:
– Держитесь! Сейчас вы вас вытащим!
Все напряженно прислушались.
Наконец взволнованный девичий голос ответил:
– Скорее! Скорее…
Быстро, но методично мы начали рыть в обломках туннель, иногда натыкаясь на самые неожиданные предметы: веник, корзинку для рукоделия, радиоприемник. Спустя полчаса призывы о помощи прекратились. Продолжив рыть, мы пошли на риск, ускорили работу и успели вовремя извлечь из-под развалин Розу Феррье. Ее мать была мертва.
Об этом эпизоде спасательных работ я рассказываю в подробностях лишь потому, что позднее Розе, пусть и невольно, предстояло сыграть роль этакой Елены Спартанской – именно из-за нее и разгорелась первая теллусийская война.
Мы перенесли девушку в медпункт и, так как у нас уже урчало в животах от голода, сели заморить червячка. Голубое солнце стояло в зените, а на моих часах было только семь семнадцать утра. Взошло оно около полуночи. Стало быть, голубой день длился здесь примерно четырнадцать с половиной часов.
Всю вторую половину дня мы работали не покладая рук. Вечером, когда голубое солнце закатилось за горизонт на западе, а на востоке поднялось крохотное красное солнце, под развалинами не осталось ни одного раненого. Всего их оказалось восемьдесят один. Двадцать один человек погиб.