Ритуалист. Том 1 - стр. 46
Затем пришел черед упражнений с жезлом, и поскольку в обращении с волшебными палочками я никогда особой ловкостью не отличался, то начал с отработки простейших связок. Левой рукой, как и большинству правшей, действовать было не слишком сподручно, поэтому дело продвигалось со скрипом, но я работал. Крутил петли, вычерчивал дуги, вязал узлы, разучивал связки и переходы. И мало-помалу в своих упражнениях преуспел до такой степени, что рискнул перейти к плетению полноценных заклинаний, благо, листая учебник Уве, успел освежить теоретические познания и худо-бедно представлял, чего именно хочу добиться.
На первоначальном этапе я не касался жезлом эфира вовсе и отрабатывал порядок действий простыми махами, затем начертил на полу круг святого Варфоломея и стал действовать в полную силу. Пропитка льняным маслом и настойкой корня мандрагоры не сделала дубовую палочку липкой, но всякий раз ладонь словно приклеивалась к дереву и полностью теряла чувствительность, а пальцы и вовсе будто замораживало. Помимо этого вырезанные на жезле формулы самым серьезным образом снижали магическую отдачу, и хоть укусы призрачных ос по-прежнему вспыхивали на коже бессчетными точками, теперь они просто напоминали о давней травме, а не пронзали плоть раскаленными спицами и не заставляли гореть руку нестерпимым огнем. И это меня откровенно радовало.
Я совсем уж вознамерился сделать из второй заготовки запасной магический жезл, но не успел. Увы и ах, в очередной раз настигло полнолуние…
Дорога тянулась через выжженные летним зноем поля, огибала апельсиновые деревья и сразу закладывала новую петлю, опоясывая подножие невысокого холма. Бурая лента вытоптанной земли не поднималась к пологой вершине с ветряной мельницей, лишь охватывала желтевший пожухлой травой склон и терялась из виду за возвышенностью.
Я и понятия не имел, что поджидает нас за поворотом, и это обстоятельство меня откровенно нервировало. Впрочем, сейчас меня нервировало решительно все. Зависшее в зените солнце жарило просто немилосердно, пот стекал из-под шляпы и катился по вискам, пропитывал закрывавший низ лица платок. Одежда давно посерела от клубившейся в воздухе пыли, глотка пересохла, на зубах скрипел песок.
Святые небеса! Плачу золотой за пригоршню снега!
Подул легкий теплый ветерок, и зеленая листва маняще зашелестела, но пустое – невысокие апельсиновые деревца росли не слишком часто и тени почти не давали. Я легонько сдавил коленями бока лошади, и усталая животинка неспешно потрусила вдоль канавы с рассохшейся по причине засухи грязью. Дождей не было больше месяца, и жара сводила людей с ума, заставляла их резать друг другу еще яростней, нежели обычно. Будто такое вообще было возможно!