Ритуал - стр. 42
– А теперь предлагаю тост за успешное окончание моего испытания! – с чувством произнес я, про себя отметив, что в достаточной степени трезв. Правда, мне не хотелось, чтобы они об этом догадывались.
– Ах вон оно что, – расслабился ссыльный гибрид. – Разве нельзя выпить сидя?
– За это, – наставительно поднял я палец, – выпьем стоя!
Наши тыквы встретились, хлюпнув, после чего я выбулькал содержимое своей до дна, выбросив пустую емкость в кусты. Потом проконтролировал, чтобы этот хряк тоже все допил. Ему не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться.
После мной овладела беспричинная веселость и желание поразмяться.
– Хватит с нас лирики! – возгласил я, освобождаясь из плетива девичьих рук. – Давайте танцевать!
Мое предложение было встречено с пониманием и поддержкой. Намухри, как и полагается заправскому шаману, подхватил бубен и понесся с ним вокруг костра, сопровождая свою пляску поклонами, приседаниями, вычурными конвульсиями и визгливым похрюкиванием. Девушки разделились: одна группа обеспечивала музыкальное сопровождение, покачиваясь в такт музыке, вторая устроила вокруг меня хоровод. Танцевали они, без сомнения, красиво, но меня раздражало, что повторить их сложные движения и изощренные ужимки не получалось.
– Э, нет, – расстроился я. – Так дело не пойдет. Ну-ка, дай-ка сюда бубен.
Намухри послушался, и я, получив требуемое, забрался в центр импровизированной ударной установки. Попробовав звуки, издаваемые каждым «инструментом», я задал вполне клубный ритм, потряхивая бубном.
– Сейчас на земле в моде этот стиль, – сообщил я. – Сможешь так?
Намухри заверил меня, что сумеет, и я уступил ему место. Попробовав, он вошел во вкус, и ко мне вернулось благодушие. Я растолковал девушкам, что от них требуется, и, взяв на себя функции преподавателя танцев, быстро добился нужного результата.
Тут-то я на славу повеселился. Глядя на то, что я вытворяю, команда сначала замерла, раскрыв рот, но вскоре по-обезьяньи начала повторять мои движения точь-в-точь. По крайней мере, мне, уже слегка охмелевшему, так казалось.
В самый разгар веселья я оказался лицом к лицу с одной из танцовщиц. Ее звали Жра. У нее были светлые мягкие волосы и темные бездонные глаза, нырнув в которые я уже не мог вырваться обратно. Блики от костра плясали на белках ее глаз, жилетка была расстегнута, обнажая настоящие произведения искусства из плоти и крови. Тело девушки явно тяготело к моему, и я, поддавшись взаимному порыву, притянул его к себе. Она была гибкая и податливая, как язык пламени, пульсирующий в ритме музыки. Мы вились друг около друга, прижимаясь ближе и ближе. В определенный момент я понял, что это уже не совсем танец. Окружающее перестало существовать, растворившись в этой дикой первобытной ночи. Остался только ритм, внутренний жар и ее глаза. Я находился в состоянии гипноза или ритмического транса, которому подвержены камлающие шаманы. Я двигался, чувствуя ее прикосновения, а звезды хаотично плясали в черном небе.