Ритуал - стр. 23
– С чего ты взял, что это не их рук дело? – Спросил Вальмонт.
– Да пойми ты. За пентаграммой стоит разум, а поклоняться демоническим владыкам, ни один разумный человек не будет, тем более, если он действительно представляет, с чем имеет дело. И уж точно, самое последнее дело – это взывать к Балору, с тем же успехом, можно призывать себе на голову ураган, извержение вулкана или еще что-нибудь в этом же духе. И дело даже не в том, что Балор зол, он за гранью этих понятий, если его удастся сюда затащить, то он просто разрушит этот мир, для того, чтобы вернуться обратно.
– Хм… и кто же, по-твоему, эти культисты?
– Руку даю на отсечение, что это сборище юных аристократов, возомнивших себя темными магами.
– А с чего ты взял, что за ними кто-то стоит? – Уже из чистого любопытства спросил Вальмонт.
– А что церковь уже не контролирует издание всех книг, так или иначе связанных с магией и философией? – Поинтересовался Гарвель.
– Контролирует.
– Ну а если так, то откуда они вообще узнали имя владыки? Оно упоминается лишь в очень специфичной литературе. В той самой, за которой охотится инквизиция, и сжигает при первом удобном случае.
– Ты хочешь сказать, что кто-то поделился с ними этой информацией?
– Вот именно, и этот кто-то, задурил молодым придуркам головы, и теперь, только указывает пальцем, в место на карте, а богатые идиотики, спешат принести очередную жертву.
– Логично. Тогда так и поступим. – Согласился Вальмонт.
– Поступим?
– А ты что думаешь, я отпущу тебя одного? – Хохотнул Вальмонт.
Едва Гарвель, переступил порог, как к нему с радостным лаем кинулся Батор. Добежав до своего большого друга, он принялся радостно скакать вокруг, оттого, что друг вернулся, хотелось ходить на ушах, бегать по стенам. Гарвель обвел взглядом келью и присвистнул, это мохнатое чудовище устроило форменный разгром. По всей келье летали перья из распотрошенной подушки, разорванная на лоскуты и изжеванная до неузнаваемости простынь, устилала пол. Все найденные вещи Гарвеля также лежали на полу бесформенной кучей, на которой ясно виднелся отпечаток худого тельца щенка. Впрочем, худым назвать его было бы сейчас опрометчиво. За три дня он отъелся до вполне приличного вида, и весил уже килограммов пять как минимум. Уцелели в пронесшемся по келье зубастом урагане лишь дорожный мешок да сумка с эликсирами и то лишь благодаря тому, что висели на недосягаемой для крохи высоте. Поймав взгляд Гарвеля, Батор сжался и виновато заскулил. В его чистом, незамутненном интеллектом взгляде и без всякой магии читалась целая буря эмоций. Виновато виляя хвостом, щенок пожирал хозяина глазами, каждой клеточкой своего тела надеясь на прощенье. Взгляд его карих глаз говорил с хозяином взахлеб, объясняя непонятливому человеку, что нехорошо оставлять надолго его одного в темной келье, где так одиноко, где никто не погладит, ну и что, что ты хозяин меня не гладишь, зато ты есть, а другого мне и не надо. Взгляд Гарвеля, неожиданно для него самого потеплел.