Ришик или Личная собственность медведя - стр. 38
Надо признать, что на сей раз парни оказались куда как сообразительнее. Через пару минут их и след простыл, а вскоре из кабинета дежурного врача послышался шум и крики.
Равнодушно пожав плечами, финансист поднялся на предпоследний этаж, не испытывая ни малейших угрызений совести. В конце концов, особым терпением не отличался ни один из байкеров. Да и прозвище свое Рома получил не зря, как и Алексей Ярмолин, известный так же, как Ганнибал Лектор. Нет, каннибализмом Лёха не страдал… но псих и маньяк из него мог получиться еще тот.
Однако все события отошли на задний план, стоило ему только очутиться в палате. Свет был выключен, но освещения от бившего в окно уличного фонаря вполне хватило, чтобы обнаружить хрупкую фигурку, сидящую на краю кровати.
В великоватой ей больничной пижаме с закатанными рукавами, с длинной иглой капельницы в тонкой вене, с темными волосами, перекинутыми через одно плечо, девушка казалась призрачной, почти эфемерной. Почему-то именно сейчас, когда она сидела, ссутулившись, смотря на свои колени, покачивая босыми ступнями, отчетливо стали заметны круги под глазами.
Да и вся девушка, еще недавно настолько яркая и красивая, что перехватывало дыхание, смотрелась теперь блеклой. Одинокой. Сломленной…
И, подойдя ближе, Кощей понял, почему. Телефон, который Арина сжимала в ладошке, как и ее глаза, наполненные слезами, ясно поведали обо всем без слов.
Сдержав вздох, парень опустился на корточки перед ней, негромко задав вопрос:
- Миха звонил?
Закусив губу, Риша кивнула, стараясь сдержать слезы. Даже понимая, что их не избежать, Рома все равно спросил, стараясь не давить и говорить как можно мягче:
- И ты… Ты с ним рассталась?
- Да, - в ответ раздался то ли шепот, то ли всхлип. И Риша, всё-таки не выдержав, расплакалась.
Кощей терпеть не мог женские слезы и истерики. И не потому, что не знал, что с ними делать, а просто считая их неприятным оружием давления. Да только… почему именно с этой девушкой всё не слава богу?
Почему только она умудряется беззвучно ронять слезы, вздрагивая время от времени так, что у байкера, который только что сломал человеку руку, даже не поморщившись, внутри все переворачивается, а сердце сжимается от жалости?
Когда всё это началось, не мог сказать, пожалуй, даже сам казначей «Максимуса».
Просто увидел первый раз испуганное создание с невозможно синими глазами. Просто устроил тотализатор на то, как долго она продержится среди байкеров. Просто наблюдал за ней какое-то время… А потом просто понял, что в ответ на ее улыбку собственные губы растягиваются, являя самое глупое выражение его лица из всех возможных. И что в ушах постоянно звучит звонкий, нежный голосок: «Вам еще что-нибудь принести, Роман Евгеньевич?».