Ринг за колючей проволокой - стр. 31
Чтобы удержать свое привилегированное положение, зеленые ретиво исполняли указания эсэсовцев. Бандиты нещадно избивали узников за малейшую провинность, заставляли их работать по двенадцать-четырнадцать часов в сутки, терроризировали политических, охотились за евреями. За каждого еврея, обнаруженного в Большом лагере, по распоряжению коменданта выдавалась премия: четыре буханки хлеба. Такое количество хлеба считалось величайшим богатством. На него можно было выменять все, что угодно, ибо узники, обреченные на медленную голодную смерть, в сутки получали всего триста граммов хлеба и миску брюквенной баланды. Это составляло примерно 300–380 калорий, а каторжная работа поглощала 3500–4000 калорий. Люди ходили как тени.
Зеленые длительное время держали в страхе весь лагерь. Однако с осени 1941 года, когда в Бухенвальд стали прибывать транспорты с советскими военнопленными, положение в лагере резко изменилось.
Политические, или, как их называли, красные, – они в отличие от зеленых носили на груди матерчатые треугольники красного цвета, – начали активную борьбу с зелеными.
Красным активно помогали государственные заложники – бывшие члены чехословацкого правительства, которые в Бухенвальде использовались как переводчики и служили в различных отделах лагерной канцелярии. Но решительную открытую борьбу с преступниками повели русские. Зимою 1942 года советские военнопленные впервые в истории лагеря смерти дали отпор зеленым.
Дело было так. В каменоломне трудились десятки тысяч узников. Январский пятнадцатиградусный мороз и обычный для этих мест пронизывающий до костей ветер качали, словно траву, измученных голодом заключенных. Особенно тяжело пришлось группе русских, где форарбайтером был уголовник Штерк. Этот бандит не давал и минуты отдыха. Его длинная палка все время ходила по спинам узников. Он бил тех, кто чуть-чуть разогнул усталую спину, бил тех, кто, как ему казалось, трудился без должной энергии, за то, что кто-то косо посмотрел на форарбайтера.
– Мой палка есть греющий компресс! – злорадно усмехаясь, пояснял Штерк. – Она вам помогайт лючше работайт кровь!
Четверо русских и грузин Каргидзе, избитые форарбайтером, остались лежать на земле. Тогда Штерк приказал отнести несчастных к груде камня и там положить:
– Пусть ветер немножко ласкайт!
Но пленные, во главе с Василием Азаровым, не выполнили этого приказа. Они осторожно принесли своих полуживых товарищей в защищенное от ветра место и, собрав немного сухих листьев, уложили на них узников. Тут прибежала жена обершарфюрера Бельвида, дача которого находилась метрах в ста от края каменоломни. Немка, размахивая пистолетом, истерически закричала: