Римская сага. В парфянском плену - стр. 84
– Я купил себе хорошего воина, не так ли, Абгар? – с какой-то зловещей интонацией и даже злорадством произнёс он и повернулся к арабу. Тот почувствовал, как по спине пробежал неприятный холод зимней пустыни, а в сердце закралась тоска неприятного предчувствия. Сурена покачал головой: – И теперь он начинает стоить всё дороже и дороже.
– Ты никогда не совершаешь ошибки, великий Сурена, – стараясь сдержать волнение, ответил араб. – Тебе всегда принадлежит лучшее.
– Ты хитёр, Абгар, но ты меня никогда не предавал. Ты всегда делил со мной трудности. Раздели и сейчас. Этот римлянин не хочет умирать. Теперь он стал стоить слишком дорого, чтобы продавать его, как раба, за деньги. Доставь мне удовольствие, чтобы забыть печаль потерянного золота. Я знаю, что у тебя есть сильные и храбрые воины. Пусть кто-нибудь покажет своё умение, – улыбка на лице Сурены превратилась в растянутую маску. В таком настроении спорить с ним было бесполезно, но Абгар решился попробовать.
– Мы родились в пустыне, о, великий Сурена, и мы воюем немного по-другому, – осторожно произнёс он, склонив голову в низком поклоне.
– Как это по-другому? – хмыкнул Сурена. – Какая разница, как ты воюешь? Пусть твои люди покажут, на что они способны. Давай!
– Конечно, о, великий победитель римлян, – согнулся ещё ниже Абгар. Он тихим голосом подозвал одного из своих воинов и стал что-то быстро говорить на своём наречии.
Тем временем, Лация окружили десять стражников. В руках у них были копья, которые они направили ему в грудь и голову. Пот лился по лицу ручьями и не только по лицу, но и по голове, рукам и спине. Солнце нещадно палило в затылок, и в глубине души Лаций понимал, что не сможет долго продержаться. В голове его звучал голос гадалки: «… делай только то, что можешь делать хорошо. Делай то, что никто лучше тебя не сделает. Не спеши повторять, что делают все».
Один против троих катафрактариев
В дальнем конце площади Сурена о чём-то разговаривал со своими слугами. Справа покрывалась пылью большая лужа крови, рядом с ней лежали тела. Слева – что-то кричали римляне. И вдруг над всем этим раздался громкий, как труба, голос Павла Домициана:
– Умри, как настоящий римлянин, друг наш! Я спою тебе гимн Марса!
Лаций повернул голову в его сторону и хрипло ответил:
– Не надо гимнов! Я не собираюсь умирать! – слепой певец, который уже набрал в лёгкие воздух и готов был запеть, поперхнулся, услышав такой ответ, и закашлялся. Римляне в тревоге замолчали, увидев, что парфяне тоже поняли смысл его слов. Они сразу взбесились и стали что-то выкрикивать, дёргая копьями и стараясь вывести его из себя.