Римская сага. В парфянском плену - стр. 77

Улыбка на лице Икадиона превратилась в гримасу ненависти и неприкрытого отвращения. Он чувствовал, что следующее слово будет в его жизни последним. Но молчать он не мог. Когда его товарищ оказался на арене, Икадион крикнул:

– Только трусы сражаются со слабыми!

Его крик донёсся до Сурены, который усмехнулся и сказал:

– Как я люблю правду! Эй, римляне, – крикнул он, – может, поэтому Красс и не стал с нами сражаться. Да? – все придворные вокруг рассмеялись. – Если вы такие сильные, попробуйте доказать это, – и он кивком головы показал Согадаю, что тот может продолжать.

– Держи! – сказал тот и дал раненому воину меч. Тот не смог его даже поднять и стоял, с опущенной рукой, наклонившись плечом в сторону непосильной ноши.

Начальник охраны отошёл на шаг и вытащил свой меч.

– Убей себя! – раздался из-за ограды голос Лация, но раненый был настолько плох, что вряд ли его слышал. Однако Согадай услышал этот совет и среагировал. Он размахнулся и обрушил всю силу своего удара на голову стоявшего перед ним пленного. Меч разрубил того почти пополам и застрял в районе груди. Ругаясь, Согадай с трудом достал его и повернулся к заграждению.

– Смотри, Афрат, как Согадай разошёлся. Может, и тебе порезвиться захочется? – усмехнулся Сурена. – Не стесняйся!

– Как скажешь, о, великий визирь, – покорно ответил тот.

– Ну, ладно, ладно, посмотрим ещё, – вздохнул Сурена и повернулся к арене. Там начальник стражи собирался выбрать себе следующую жертву. Он зашёл за ограждение и дико вращал глазами. – Ты где, смелый?! – крикнул он, не находя Икадиона.

– А с хромыми ты дерёшься? – неожиданно услышал он. Согадай резко повернул голову и увидел сутулого, оборванного римлянина с прищуренными глазами и грязным лицом. Нога у того была неестественно согнута.

– Нет, не дерусь! – зло ответил Согадай и расхохотался. – Я просто отрубаю им ноги! – рявкнул он и ударил мечом по второй ноге несчастного. Тот упал, забрызгав кровью всех, кто был рядом. Кровь струёй хлестала у него из обрубка, и пленные в ужасе застыли, глядя на этот чёрный фонтан. Через некоторое время она почти перестала литься, и тело неподвижно застыло в огромной луже крови. – Ну, что? Есть ещё смелые? – заорал парфянин и схватил ближайшего человека за плечо. – Может, ты? Или ты? – он повернулся к другому. Все стояли, опустив головы с одинаковым выражением напряжения и безысходности. Умирать никто не хотел. Вдруг Согадай остановился. Перед ним стоял явно не простой воин. Широкая грудь, сильные, рельефные мышцы рук и груди, крепкие ноги – всё это выдавало в нём, по меньшей мере, сильного противника. И он не выглядел таким измождённым, как остальные. Но Согадай остановился не из-за этого. Его внимание привлёк взгляд пленного. В нём было странное спокойствие. Он смотрел без страха, злобы, насмешки, ненависти или злости. Как будто случайно оказался здесь, среди людей, обречённых на смерть и рабство. Согадай повернул голову вправо, потом – влево. Шея хрустнула и приятно заныла. Он прищурил взгляд и приблизился к римлянину.