Римская сага. Битва под Каррами - стр. 57
– Это хорошо. Это от жары и солнца. Это трава большой реки. Запивай водой. Это, чтобы ты не терять сознание от жары. Я тебя уже больше не увидеть, – она заплакала. Как ему был приятен этот тихий шёпот! Лаций чувствовал, что нужен этой юной красавице, и, хотя он не любил её, от её слов на сердце становилось тепло.
– Привычка к женщине может превратить меня самого в женщину, Тхао, – попытался отшутиться он, с трудом улыбнувшись.
– Ты останешься воином всегда. Ты был воином всегда. И ещё ты не любишь меня. Но ты будь осторожен в пустыне. Там плохо. Я знаю пустыню. Я живу в пустыне. Пустыня тебя может забрать навсегда, – в её глазах была какая-то странная решимость, но Лаций считал, что это следствие болезни.
– Да, ты тоже пустыня. И ты уже забрала меня, – ещё раз улыбнулся он, стараясь сделать ей приятно.
– Неправда! Ты – римлянин. Ты хочешь победы и славы. Но пустыня хочет только убивать людей. Ты не умеешь ходить в пустыне. Ходи возле воды, ходи возле реки, спи у воды. Вы, римляне, большие, в теле много воды. Можете быстро умереть без воды. Не ходи далеко в пустыню. Прошу тебя!
Она говорила ещё много разных вещей, которые потом не раз всплывали в его памяти, поражая своей правдивостью, но в тот момент Лаций об этом не думал. Воистину, «маленькая царапина на подбородке, оставленная неумелым брадобреем, волнует тебя больше, чем гибель тысяч людей. Потому что этот подбородок твой, Тацит!» Эти слова Цицерона он когда-то услышал во время очередного судебного разбирательства на Форуме, где знаменитый оратор выступал против ловкого купца, скупившего плодородные земли бедняков за бесценок, распустив слух, что скоро эти земли заберёт Сенат. Лация тогда тоже больше волновала заноза в пальце, чем слова Цицерона, именно поэтому эта фраза произвела на него такое сильное впечатление, и он запомнил её на всю жизнь. Теперь его тоже больше волновал предстоящий переход на юг, чем любовь несчастной рабыни.
Он достал из-под широкого нагрудного панциря заранее приготовленную пряжку для ремня и сунул ей в руку. Она была сделана из золота в виде сердца. Её подарил ему сын Красса после посещения одного из храмов в Иудее.
– Возьми, пусть напоминает обо мне. Если будет трудно, продай и не жалей! Половину пряжки хватит, чтобы купить тебе свободу, – он хотел ещё сказать, что обязательно вернётся, что просто у него пока нет времени, что боги будут благосклонны к нему, но не стал этого делать. Что-то подсказывало Лацию, что эти слова прозвучат грубо и неискренне. Впереди было полное опасностей будущее, а оно всегда манило его больше, чем самое приятное настоящее.