Ричард Длинные Руки – виконт - стр. 64
Среди зевак прокатился почтительный ропот:
– Глядите, на гербе… это что за девиз?
– Это какие-то дальние…
– Вот у того на щите написано «Ардр»… Это что?
– Какой Ардр!.. Где Ардр?
– Разуй глаза, вон у того толстого…
– Братцы, так это же… из-за самого Перевала!
По толпе прокатился изумленно-потрясенный вопль, многие из зевак покинули места и побежали по улице, прижимаясь к домам, глаза их жадно рассматривали всадников из этого неведомого мне, но известного кому-то в толпе Ардра.
Во главе отряда на рослом белом коне настоящая башня из литой стали – всадник, закованный настолько искусно с головы до ног в сверкающую сталь, что кажется отлитой из металла статуей, где ни щели, ни зазора. Забрало поднято, но тень падает на лицо, я рассмотрел только хищно блестящие, как у голодного орла, круглые глаза.
За этим всадником двое оруженосцев везут его щит и копье. Остальные рыцари следуют по двое сзади, потом оруженосцы, слуги, а в задних рядах, среди всевозможных помощников покачивается в седле на рослом упитанном муле человек в черном плаще с надвинутым на глаза капюшоном. Плащ ниспадает широкими складками, скрадывая фигуру, но я ощутил, что монах или священник очень худ, немощен телом, настоящий аскет. Странно, что не рядом с вожаком, а позади, намного позади, настолько, что вообще за оруженосцами, среди слуг. Но с другой стороны, если они из-за Перевала, то ведь на той стороне Юг. А если Юг такой, каким я себе представляю, то там все духовное, как говорят, в глубокой заднице. Уже то, что взяли с собой, хорошо.
Ворота постоялого двора распахнуты, навстречу выбежали слуги, хватали коней под узды.
Они проехали совсем близко. Я рассматривал, как и сэр Смит и остальные горожане, блистательных всадников, как вдруг нечто холодное и мокрое коснулось кожи. Я невольно скосил глаза на обнаженные руки, волосы поднялись дыбом, а кожа покрылась пупырышками. Душа замерла, даже зубы заныли, захотелось нагнуться и спрятаться в какую-нибудь норку.
От неожиданности или от страха напрягся, выискивая источник опасности. И тут словно в помощь к тепловому зрению подключилось еще какое-то чувство, шестое или десятое: всадников увидел резче, четче, рельефнее. А снова холодок вгрызся во внутренности: вокруг одного из них колышется воздух, как над перегретым куском металла, и воздух этот темный, сгущенный. И форма у этих темных струй воздуха словно два призрачных крыла нетопыря.
Они проехали, я с бешено колотящимся сердцем смотрел вслед, уже вычленив, что такие незримые для остальных крылья только над самым скромным всадником: монахом на муле. Все остальные ничем не отличаются ни друг от друга, ни от зевак по обе стороны улицы.