Ричард Длинные Руки – рейхсфюрст - стр. 46

– Ваше высочество! – воскликнул он.

Я кивнул оруженосцу:

– Пусть войдет.

Палант казал торопливо:

– Я вас покину, а то брякну что-нить. Или услышу такое, что ночь спать не буду.

Я кивнул, он выскользнул из шатра, а спустя минуту под руки ввели графа Меркеля. Половина лица распухла, вся не просто красная, а багровая, в жутких волдырях. Обгоревшую одежду заменили на достаточно пристойную, хотя и великоватую по размерам, но, думаю, это нарочито, чтобы не натирала раны.

На меня он смотрит одним глазом, второй закрывает огромная багровая опухоль, что нависает сверху и подпирает снизу так, что оба волдыря борются за сферы влияния, так мне видится с моей государственной точки зрения.

– Граф, – сказал я, – рад вас видеть, хоть и предпочел бы встретить в иной обстановке.

– Ваше высочество…

– Если трудно, – сказал я, – то вообще не двигайтесь, обойдемся без танцевальных поклонов. Рассказывайте, что с вами стряслось такое вот увлекательное.

– Ох, ваше высочество…

– Да, – согласился я, – я это самое. И сразу же, чем можем вам помочь?

Это я сказал сквозь зубы, нельзя не сказать, даже не я сказал, сам бы я ни за что, явно же какие-то неприятности у посла, но что-то из меня сказало, вот раскрыло мой рот и сказало, черт бы побрал мое прекрасное воспитание и вообще мою замечательность и редкую, скажем честно, отзывчивость!

Он позволил себя усадить в кресло, лицо несколько раз перекашивалось судорогой, но мужская гордость не позволила стону вырваться сквозь стиснутые зубы.

Я терпеливо ждал, нельзя понукать, догадываюсь, а он перевел дыхание и ответил хриплым голосом:

– Благодарю вас, ваше высочество, за такую заботу. Удивительно, но мне намного лучше. Хотя мне сказали лекари, что эти ожоги меня добьют.

Я спросил настойчиво:

– Но что стряслось?

Он махнул рукой, перекривился от боли.

– Ох… Моя госпожа просчиталась с герцогом Блекмором…

Я кивнул:

– Думаю, это был не первый ее промах.

Он посмотрел с недоумением:

– Простите?.. Ах, вы о том, что не предусмотрела мер против заговора и свержения с трона… Да, это было, но это практически ее единственная ошибка. А так она до того времени правила королевством уверенно и решительно. Как при муже, так и после его смерти.

– А что с герцогом?

Он поморщился, дернулся от боли.

– Она, оказывается, приняла его ухаживания за признаки любви, что неудивительно при ее красоте и положении. Я еще тогда пытался намекнуть, что любвеобильный герцог ухаживает вообще за всеми молодыми женщинами.

– И что?

Он пошевелил плечами, снова поморщился.

– На меня прикрикнули.

– Понятно, – сказал я. – А сейчас герцог вовсе не горит связать свою жизнь с изгнанницей?.. Пока была королева, он засыпал письмами, верно?