Ричард Длинные Руки – принц императорской мантии - стр. 48
Если бы все сокровища мира свести в один банк, то дверь в его хранилища могла быть примерно такой же массивной, толстой и явно открываемой не только с помощью моих мускулов.
Когда я приоткрыл наполовину, кардинал бросил недовольно:
– Достаточно.
Он вошел первым, а я сделал шаг следом и застыл с раскрытым ртом и выпученными глазами. Зал настолько огромный, что вдали в темноте теряются стены, как боковые, так и та, что напротив, свод поддерживают ряды по-старинному толстых колонн, а несколькими рядами расположены стеллажи… с книгами.
– Библиотека, – выдохнул я. – Все верно… это и есть настоящие сокровища!
Кардинал оглянулся.
– Да, – спросил он с интересом, – вы так считаете? Странно…
– Почему?
– Мы идем дальше, – объяснил он. – Туда, где вам все-таки понятнее и привычнее.
– Почему?
– Разве вы не человек меча?
Он прибавил шаг, а я спешил следом и все озирался по сторонам, везде толстые манускрипты, иллюминированные и простые, инкунабулы, редчайшие фолианты, все в бронзе, меди, даже в переплетах из темного серебра или вообще неизвестного мне металла, это же сколько там всяких тайн, которые вообще-то никому сейчас не нужны, все это собрать и сжечь, но как же, варварство, нужно хранить и беречь, пусть даже это вредное язычество и пропаганда гедонизма, так противного строгому и нравственному христианству…
Мне казалось, прошли целую милю вдоль этих полок с удивительными сокровищами, пусть даже бесполезными, как почти весь антиквариат, наконец впереди выросла уходящая в темноту свода стена.
Я с вопросом в глазах посмотрел на кардинал-викария, он недовольно повел бровью, в стене с явной неохотой проступила дверь, больше похожая на массивные врата.
– Мы пришли, – сказал он коротко. – Сосредоточьтесь на молитве.
– Какой?
– Любой, – ответил он безучастно и добавил: – Важно состояние духа.
– Бодрое, – отрапортовал я. – Убивать и грабить!
Он поморщился.
– Христианство, – напомнил строго, – мирная религия. Убивать и грабить можно только за правое дело.
– И насиловать! – добавил я.
– И насиловать, – согласился он. – Но только в интересах распространения правильного мировоззрения на мироустройство.
– Понятно, – ответил я, молитвы не могут быть воинственными, постарался настроиться на то, как хорошо, когда на земле мир и благоденствие, можно наконец-то сосредоточиться на прогрессе, равноправии, вертикальном развитии. – Господь да осуществит наши благие помыслы…
Он покосился с недоверием, какие у такого здоровенного могут быть благие помыслы, однако потянул дверь на себя, и она пошла за ним медленно и печально, почти с ожидаемой музыкой, но бесшумно.