Ричард Длинные Руки – принц - стр. 44
– Я тебе не тушканчик!
– Еще какой, – заверил я. – Прямо тушкан. Принцесса тушканчиков.
В коридоре послышались голоса, я не успел прислушаться, как сама по себе отворилась дверь, в комнату вошла цветущая и радостная Бабетта. Все так же налита солнцем, золотые волосы падают на спину в подчеркнутом и строгом беспорядке, губы – спелые черешни, в глазах смех, на щеках сильный и здоровый румянец.
– Рич, – сказала она щебечуще, – какие у тебя красивые мужчины в охране!.. Но ты все-таки ярче. И намного интереснее!..
Я пробормотал ошалело:
– Бабетта… Ты умеешь удивить…
– Я такая, – заявила она, увидела эльфийку в кресле, моментально умилилась: – Ой, какая хорошенькая!.. Рич, у тебя прекрасный вкус!.. Я даже не предполагала и… знаешь, начинаю ревновать.
Я фыркнул, как большой боевой конь на краю поля битвы.
– Ну да, ревновать, слово-то какое!.. Ты хоть знаешь его значение? Жаль, у меня нет толкового словаря, а сам объяснить не сумею…
Она продолжала рассматривать испуганную эльфийку очень внимательно и оценивающе.
– Она не просто хорошенькая, – комментировала она так, словно рассматривает на рынке щенков в корзине, – она… она прекрасна!.. Давно не видела эльфов. Как тебе удалось? Хотя тебе все удается, вон меня как сумел, я и опомниться не успела.
Я сказал мирно:
– Садись вот сюда. Вино?.. Мясо?.. Ты еще не перешла на человечину?
Она грациозно опустилась в кресло, глаза живо блестят, захохотала весело и непритворно:
– А что, пора?.. Знаешь, ты прав, когда все в жизни перепробовано, может быть, стоит… как думаешь?
– И что останавливает? – поинтересовался я.
Она посмотрела с хитрой усмешкой.
– А откуда идея, что я остановилась?
– Чутье.
Она пожала плечами.
– Не знаю даже. Какой-то страх… Нет, не моральные запреты, а нечто иное… Может быть, то, из чего и возникли эти дурацкие моральные запреты? В общем, пока не решаюсь…
Слуга внес на подносе вино, жареное мясо и белый рыхлый сыр, нарезанный толстыми ломтями. Я взял кувшин и собственноручно, с предельной галантностью, налил ей в кубок.
Она наблюдала, как темно-вишневая струя слегка выгибается дугой, медленно взяла, в задумчивости повертела ножку в пальцах, продолжая рассматривать слегка вспененную поверхность.
– Вообще-то, – проговорила она с хитрой усмешкой, – я знаю о твоей способности создавать вино и еду…
Я открыл и закрыл рот, потом сказал с неловкостью:
– Знаешь, не люблю признаваться, но меня это так истощает, что прибегаю к такому только в редких случаях.
Она чуть кивнула.
– Когда очень уж хочется похвастаться?
– Скорее, – уточнил я, – когда похвастаться надо.