Ричард Длинные Руки – паладин Господа - стр. 5
– Я вбил ему в сердце осиновый кол, так он сразу и помер!
Мужик перекрестился, сплюнул под ноги.
– Велика сила дьявола, но и мы, христиане, что-то умеем.
Не зная, куда себя деть, я вернулся, но и там не находил покоя, меня метало по комнате, как ветер воздушный шарик. Теперь у меня своя комната, могу держать слуг, что и делаю, все-таки амулет хоть и скудновато, но снабжает золотом, а здесь на серебряную монету можно прожить месяц. На стене доспехи Арианта, его меч и щит. Даже браслеты я снял, чтобы не слишком выделяться от жителей Зорра, воткнул в стену кинжал и повесил их на рукоять.
Только молот всегда при мне, заметно оттягивает пояс, но уже привык, сроднился. Хотя так и не понял его механику. Давным-давно, когда я пытался посещать юношескую студию бокса, тренер объяснял, что существует чистый удар, когда противник содрогается от резкого удара всем телом и медленно опускается на пол на том же месте, и грязный – когда противник отлетает назад, то есть удар с толчком. Бывает вообще только толчок, когда противник отлетает, даже может упасть, но тут же вскакивает, готовый продолжать бой.
Так вот молот иногда мог разнести в мельчайший щебень целую скалу, но в другой раз едва-едва раскалывал придорожный валун. И хотя расколоть валун тоже немало, но все же мне, жителю моего века, нужна зависимость – что от чего, а не здешнее: «Все в руках Господа».
Я еще тогда, в дороге, бросал и бросал во все встречные камни, деревья, скалы, стараясь вычленить закономерности, а в Зорре ходил на задний двор, где глухие стены, упражнялся там. Даже придирчивый Бернард, помню, начал посматривать с уважением.
Сегодня, потерзавшись непонятными душевными муками… эх, нет здесь психоаналитика!.. выбрал время, когда там не упражняются, не люблю зевак, вышел на задний двор и начал бросать молот в огромную наковальню. Не сокрушит, понятно, зато отработаю дистанцию, с которой еще есть смысл бросать, научусь сам ловить и бросать как можно скорее, не теряя драгоценные секунды на широкий размах…
– Из тебя выйдет воин, Дик, – послышалось за спиной густое. – Настоящий воин!
Бернард надвигался – огромный, массивный, медведь в латах, а не человек. Все-таки великаны, от которых ведет род, – непростые ребята.
– Почему воин? – спросил я. – Может быть, я вот прям жажду в менестрельство! Всеми фибрами туда лезу.
Он отмахнулся.
– Да хоть жабрами. Я же вижу. Ты метаешь эту нечестивую штуку и… чувствуешь удовольствие, будто служанку завалил на сено.
– Какое удовольствие? – ответил я замученно. – Я всего лишь хочу, чтобы получалось как хочу.