Ричард Длинные Руки – монарх - стр. 20

Со стороны города ползет темная тень от сверкающего грозными огнями облака в небе. Я судорожно протер глаза, что-то у меня со зрением, какая тень, это же прет в нашу сторону темная масса народа, уже распаленного справедливым гневом.

Во главе, что заметно сразу, трое или четверо вожаков то ныряют в толпу, то вырываются вперед, заметные лидеры, без которых любая толпа просто спит.

Сейчас они всячески подогревают свой энтузиазм криками и жестами, призывая людей идти и сокрушить, конечно же, еретиков и нарушающих волю Господа. Толпа прет, как весеннее половодье, что в грязной воде несет мусор, смытые с берега и разбитые вдрызг сарайчики и курятники, кусты, трупы животных, обломки не успевшего растаять льда, и снова грязь и грязь…

Я остановил арбогастра, еще не зная, что и как делать. Но остановить, как глубокомысленно сказал этот баннерный сэр Кенговейн, этих обманутых дураков надо, хотя когда я слышу такое и таким тоном, то так и подмывает сделать наоборот, будто выслушал женщину.

– Бобик, – сказал я строго, – останешься здесь.

Во главе толпы напористо двигаются, как ни странно на первый взгляд, священники, но, с другой стороны, почему странно, именно священники и раздирали единый плащ Христов, умело наброшенный на всю Европу такими гигантами, как Тертуллиан и Августин. Лютер был священником, как тот же Кальвин, Гус или даже Коперник, но церковь разодрали на крупные и мелкие куски.

Толпа прет яростная и уже взвинченная, перекошенные лица, крики, вскинутые кулаки, а священники потрясают крестами. С нашей стороны вперед выступили тоже священники и, прижимая к груди Библии, начали с неистовым исступлением читать молитвы.

Наступающие идут без Библий, но у всех во вскинутых руках кресты, у кого размером с нательный, у кого напоминает боевой топор, а лица яростные, в глазах праведный гнев и жажда разметать в клочья еретиков, посмевших… непонятно что, но все равно посмевших пойти против Господа, пытающихся воспротивиться его воле!

Я выехал вперед, вскинул руку и, привстав на стременах, заорал:

– Вас не пугает гнев Божий?

Толпа даже не остановилась, только передняя часть чуть замедлила движение, так половодье нехотя поднимается на пологий холм и быстро обходит его по краям.

Я в бессилии стиснул челюсти. Когда толпа, не помогут ни зачарованный меч, ни доспехи, ни могучий конь и пес. Если фанатики, то сомнут числом, задавят массой. Толпа дураков опаснее дракона.

Они обошли меня, словно гранитный обломок скалы, и поперли в сторону холма, а там, как я смотрел в бессилии, слишком жиденькая цепочка охраны. Прорвать ее не составит труда, а сам маяк вряд ли сумеет себя защитить. Во-первых, это явно не военная штука, во-вторых, еще только строит себя, беззащитнее птенца орла.