Ричард Длинные Руки – бургграф - стр. 49

Даже, добавил про себя, если церковь об этом не подозревает. А ей все на благо. Не даром же в Библии или где-то еще сказано, что все, что делает Господь, он делает на пользу. То ли ему, то ли человеку, то ли инопланетянам, не помню, но это не так уж и важно.

Он перекрестился.

– Я простой священник, мне высшие тайны церкви недоступны.

– Что принадлежит лично Бриклайту? – спросил я. – Вот уж не поверю, что он всего лишь бескорыстно управляет городским советом! Пусть и с поста заместителя главы городского совета! А что сам глава, кстати?

– Спился, – ответил отец Шкред горько. – Достойный был человек, но… слабый. Плоть крепка, дух слаб. Гордится тем, что пьет много и почти не пьянеет, почти не выходит из борделей…

– Ну да, – сказал я понимающе, – плоть крепка… Вот и старается. Не он один попал на такой крючок. А если еще виагры ему подарить… Ладно, с ним ясно. А Бриклайт – торговец, тоже понятно. Легче слепить снежную бабу в аду, чем среди торгашей встретить идеалиста.

Священник сказал с невольным уважением в голосе:

– Вы очень хорошо видите… ситуацию. Откуда вы, сказали?

– Я не сказал, – ответил я с улыбкой. – А скажу, не поверите. Так что лучше сами подскажите, чем он владеет. Возможно, это прояснит ситуацию.

Священник почему-то задумался, развел руками.

– Я больше занимаюсь душами, а не мирскими делами… но я многое знаю о своих прихожанах, однако о Бриклайте – почти ничего. Знаю только, что из ростовщиков он – самый крупный. Еще ему принадлежат два-три дома на центральной улице, один магазин ювелирных вещей, но у других гораздо больше имущества. У него четверо сыновей, старший, Вильд, владеет двенадцатью домами, где мужчин обслуживают продажные женщины, а также большим участком земли южнее от города… второй, его зовут Рунтир, владеет лавками, где торгуют привозным шелком и другими тканями, третий, Джордж, заправляет солевым промыслом…

Я пробормотал:

– Было у него три сына: двое умный, а третий… тоже не дурак. Вижу, охватили они паучьими лапами весь город. Что делать, это и есть торжество демократии над высшим сословием.

– Четыре, – заметил он.

– Что четыре?

– У Бриклайта четыре сына, – сообщил он невесело, – один другого… да, один другого. Это надежная стена, за которой Бриклайт может обделывать свои дела так, что никто и возразить не осмелится. Четвертый сын, Тегер, самый порочный и растленный. Ему шестнадцать лет, но он уже обошел всех продажных женщин в городе, соблазняет и развращает немногих оставшихся добродетельных женщин…

– Ну еще бы, – согласился я. – В этом возрасте гормоны из ушей прут… Спасибо, отец Шкред!