Ричард де Амальфи - стр. 38

– Развелось их… Видать, осенью наводнение будет.

Лучники снимали тетивы и укладывали люки в чехлы, я спросил Гунтера:

– Это кто, крот-мутант? Или медведка-переросток?

– Ламарк, – ответил он хмуро. – Если проворонить, то может утащить в нору. А так не очень опасны, если знать… наверное, в самом деле будет наводнение. Говорят, у деревни Большие Таганцы тоже видели двух ламарков.

Когда взъехали на очередной холм, справа в долине открылась деревня с множеством домов, не меньше сотни, по внешнюю сторону тянутся огороды, а в середине, на площади, массивный каменный храм с крестом на крыше. Зигфрид благочестиво перекрестился, однако Ульман проворчал злобно:

– Не спеши, благородный рыцарь… Я слыхивал, что здесь укореняется ересь.

Зигфрид охнул, побледнел. Я промолчал, все понятно, еретики – это свои же христиане, но не так толкующие ту или иную строчку в довольно туманном Писании. Такие всегда кажутся опаснее не только мусульман, но даже заморских чудищ, нежити, дивов…

Зигфрид бросил ладонь на рукоять меча, грудь сразу колесом, глаза выкатил так, что вот-вот выпадут.

– Может быть, вызвать людей, чтобы окружить деревню?

– Зачем? – спросил я.

– Чтобы ни один не улизнул! – ответил он с готовностью. – Еретики – люди заразные. Вот, помню, в землях Каролингов появился лжепророк, утверждавший, что Господь после великой битвы с Сатаной разделил мир: светлым – небо, темным – ад и геенну огненную, а тем ангелам, которые не присоединились ни к тем, ни к другим и стали таким образом серыми ангелами, отдал всю землю и все народы… Так что, мол, надо забыть о Боге, а вместо него…

Он умолк, настороженно посмотрел в небо. Гунтер тоже вскинул голову, буркнул:

– Мне тоже не нравится тот орел, но что мы можем сделать?.. Он не опустится ниже.

А любопытный Тюрингем спросил нетерпеливо:

– И что с тем пророком?

Зигфрид отмахнулся:

– Сожгли, дабы очистить душу, но он успел посеять свою веру в сердцах нестойких. Пришлось на костер отправить еще с десяток, а потом долго искоренять огнем и мечом по всему краю, где он прошел. Жгли села, людей пришлось убивать, очень уж крепко держались за ложную веру… Потому и надо успеть как можно раньше! Чтобы меньше невинных душ пострадало.

– Души мы спасем, – ответил Ульман. – На костре. А вот с телами, которые так нужны для работ, придется расстаться.

Я нахмурился и, чтобы в голосе звучала угроза, заговорил медленно, внушительно, веско:

– Ульман… Ты, никак, начинаешь распоряжаться? Ты даже не рыцарь, даже оруженосцем Гунтера стал недавно, а уже дерешь нос и начинаешь рулить?