Резюме по факсу - стр. 7
– И ничего я не подчёркиваю, – вернул меня к действительности бывший однокурсник. – Тут к тебе товарищ сватается, вроде как из другого отделения, в пижаме… Вот я и думаю, пускать или нет?
– Это мой тренер по стрельбе, Лев Митрофаныч, – догадался я. Настроение тотчас поднялось: хоть один человек мной интересуется! – Пусти, конечно, не жлобствуй.
На этот раз Паскарь был в пижаме, из чего я сделал вывод, что его всё же госпитализировали к нам в неврологию.
Правда, вести себя он стал иначе – совсем не так, как неделю назад в поликлинике.
– Видишь, Федюнь, как всё обернулось-то, – развёл руками бывший тренер, усевшись в кресло у окна. – Плакала твоя Болгария, да и деваха… неизвестно где и с кем.
– Что вы имеете в виду? – насторожился я. – Алинка ни с кем, кроме меня, не будет, за это отвечаю головой. И отбросьте свои грязные намёки.
– Голова твоя, видать, недорого стоит, раз ты отвечаешь ею за то, чего не знаешь. Гляжу я на вас, – философски заметил он, закинув ногу на ногу. – Тех, кого тренировал, вырастил, можно сказать. Кто-то быстро перестроился, мобилизовался, свой бизнес раскрутил, владеет чёрт-те чем на заморских побережьях… А кто-то, вроде тебя, как был мудаком-идеалистом, так им и остался. Хотя я в своё время говорил: жизнь – не мишень, деньги – не пули, нельзя всё класть в одну корзину!
– Лев Митрофаныч, вы что, морализаторствовать ко мне пришли? – я резко присел на кровати, отчего голова слегка закружилась. – Так зря стараетесь, и без того на душе кошки скребут… Полная неизвестность, она хуже…
– Все твои проблемы выеденного яйца не стоят, – перебил вдруг жёстко Паскарь. – И неизвестность тоже. Можешь мне поверить в первом чтении. У девахи твоей очередной заплыв, не более… Разумеется, налево. Накувыркается, очухается и приползёт, не сомневайся. Если нужны доказательства, я раздобуду их в два счёта, но лучше обойтись без них. Просто сделай вид, что ничего не случилось. Ты спросишь, откуда мне известны эти подробности? Не всё ли равно?!
Я сидел, пригвождённый к кровати услышанным, подыскивая слова, чтобы достойно ответить. Бывший тренер тем временем вскочил с кресла и начал расхаживать по палате, шаркая беспятыми тапками. Жилистый, поджарый, с горящими глазами – он даже в поношенной пижаме смотрелся элегантно, совсем как в школьные годы.
– Из моих уст, Федюнчик, можно выслушать любую правду, какой бы горькой она не была! – Паскарь погрозил мне пальцем, как не раз случалось в юности, когда все пули шли в «молоко», потом вновь опустился в кресло, где сидел минуту назад. – Если б ты помнил хотя бы сотую долю моих наставлений, не валялся бы сейчас, как парализованный глист в медленно высыхающем дерьме.