Резидент - стр. 16
– Хм, – усмехнулся Рогов, – понимаю, к чему вы клоните. Он зашит у меня за подкладкой, мало ли чего может случиться. Не рвать же мне ткань!
– А вы порвите, – настаивал Романцев. – Сейчас как раз тот самый случай.
Разговор двух офицеров привлек внимание остальных бойцов, собравшись в полукруг, они ждали, чем закончится напряженная беседа. Романцев обратил внимание, что многие из красноармейцев взирали на Рогова с откровенной нелюбовью.
Чем же он так не угодил им?
– Ну, если вы настаиваете, – равнодушно пожал плечами капитан и, разорвав полы гимнастерки, вытащил из него партбилет, завернутый в холщовую несвежую тряпицу. – Изволите взглянуть? – протянул он документ.
Романцев внимательно осмотрел партбилет, пролистал страницы: фотография приклеена должным образом, ни смазанных печатей, ни потертостей в персональных данных; листы тоже все на месте. Все как полагается, не придерешься!
Рогов беспокойства не проявлял. Напротив, взирал с интересом, даже слегка улыбнулся пару раз.
– Возьмите, – вернул Тимофей партбилет.
– Значит, убедились? – усмехнулся Рогов. – Вот только жаль, иголки с ниткой нет, не знаю, как и зашивать.
– Хочу напомнить, – уже строже произнес Романцев, – партбилет держится не на заднице, а хранится на груди, у самого сердца. У вас есть еще фотографии? Покажите мне их!
В этот раз по лицу Рогова пробежала едва заметная тень, это не был страх или нечто ему родственное, но вот фотографии показывать он определенно не желал.
– Предположим, и что с того?
– Мне бы хотелось на них взглянуть.
– Товарищ старший лейтенант, – произнес Рогов, слегка повышая голос, – а вы чувствуете разницу между общественным и личным? Это мои фотографии, и показывать я их никому не собираюсь, – и, снова усмехнувшись, добавил: – Если только партийное собрание не обяжет.
Капитан оставался весел, что никак не вязалось с его лицом, продолжавшим хранить суровое выражение. Присутствовало в нем какое-то барство, отличавшее от остальных командиров. И это злило! Вот только эмоции следовало упрятать поглубже.
– Прекрасно представляю, – отозвался Тимофей и властно потребовал: – Фотографии!
Пожав плечами и всем своим видом давая понять, что подчиняется насилию, Рогов расстегнул нагрудный карман гимнастерки, вытащил из него два снимка и протянул их Романцеву:
– Только, пожалуйста, поаккуратнее. Они у меня единственные.
На первой фотографии была запечатлена миловидная женщина, по обе стороны от которой стояли мальчишки: лет восьми и десяти. Наверняка ее дети, уж слишком много на ее лице было отображено любви. Позади них возвышалось здание с полукруглыми балконами и богатой лепниной, на которой польскими буквами было написано «Ławka». На втором снимке женщина держала одного малыша на коленях, а второй, немного постарше, стоял рядышком.