Режиссёр сказал: одевайся теплее, тут холодно - стр. 55
– Алеся. Ну, может, ты привыкнешь к нему?
У меня есть порно-столик. Это, знаете, такой столик, на котором дворецкие выкатывают завтрак господам. И еще в порнографических фильмах девушки, наряженные служанками в коротких фартучках, немного нагнувшись, катят этот столик, виляя задом без трусов. Этот стол мне достался с одних съемок. Пиротехники взрывали на нем ананас. Когда я его качу, то ощущение, что трусов нет вообще и зад начинает вилять сам собой.
И вот я стою. Смотрю. Курю. Я никогда не курю в квартире, но тут курю. Тупо курю. Смотрю на блядский стол, Митю рядом. Мама говорит:
– Ну. Если картинки повесить, то будет нормально.
А вешать картинки в данной ситуации, это как делать маникюр при гангрене.
Выбросить Митю нельзя, это просто невозможно. Ни физически, никак. Легче обложить его динамитом и взорвать. Но и это тоже невозможно. Потому что Митю я заказывала на киностудии и мастеру строго сказала: «Делаем крепко, а не как обычно на три дубля». То есть Митя не истребим.
Правда, есть один вариант. Разобрать стену к соседям и тогда можно будет как-то обходить Митю. Это очень удобно. Просто у меня будет одна общая комната с соседями.
Утром просыпаешься, соседи спят. Ходишь тихо, собираешься, ведешь себя деликатно, чтобы не разбудить. Вечером поздно приходишь, на цыпочках пробираешься. Установим очередность мытья полов общей комнаты.
Мама говорит:
– Ну, а если накидку на него кинуть? Если его не видно, то он вроде бы и ничего. Закидать подушками.
Я не могу его сфотографировать. Потому что сразу упираюсь объективом в Митю, когда держу фотоаппарат.
Водитель, который возил его туда-сюда из мастерской и в мастерскую собирать-разбирать, намекал, мол, соображай, хозяйка, думай, считай, дополнительные расходы, бензин, у меня минималка, а тут катайся столько дней, носи его туда-сюда, мне это зачем, мне это не надо, твой диван – твое дело.
Сегодня водитель привез Митю. Поднял. Собрал. Сам все крепко скрутил. И еще до работы меня подвез. Я говорю «Сколько?» и лезу в карман. А он мне отвечает: «Да нисколько. Ничего я с тебя не возьму». – «Почему?» – «Потому что я подумал, что тебе надо просто помочь».
Теперь мы с Митей живем в Чикаго. Судя по Мите, мы тут главные.
Недавно я работала несколько суток подряд без перерыва на сон и отдых. Когда такая напряженная работа, то всегда в процессе дня появляется выбор: в туалет или покурить? покурить или туалет? Потому что надо выбирать или, или. И я всегда выбираю покурить.
Когда столько много работаешь, то рано или поздно возникает ощущение, что кости мягкие. Не знаю, как это правильно передать. Просто мягкие кости. У меня есть один знакомый, который очень мало разговаривает. Когда становятся мягкие кости, то я приползаю с ним помолчать. Есть очень мало людей на свете, с которыми есть о чем помолчать. У него живет попугай, какой-то редкий попугай, который приспособлен разговаривать. Но попугай молчит, как убитый, потому что брать пример не с кого. Мой знакомый развелся с тремя женами, потому что они с ним разговаривали. Последняя жена оставила ему птицу в качестве злой насмешки. У него огромная квартира, которую он соединил из двух, и огромный диван, который он собрал из пяти. Мы видимся очень редко, раза три за год, потому что его постоянно нет в Москве. Когда он приезжает, то обязательно сообщает: «Я тут». Пишу ему: «Мне надо помолчать с кем-нибудь». Он отвечает: «Я тут». Это очень многословно с его стороны.