Резервация 2 - стр. 2
***
Он не был психологом, ведь психологи не приходят по ночам. Этот человек… он… сидел в кресле, в углу – будто сам дьявол, сложив когтистые лапы на коленях. И лунный свет подал ему на лицо сквозь оконные занавеси. На его лицо… красное, словно раздраженное частым употреблением спиртного, птичье, с черными бусинами глаз. Этот незнакомец, он никогда не утешал. Но Мирре казалось, что в отличие от остальных, он всегда говорил правду.
– Как ты живёшь после таких утрат? Когда просыпаешься в полной тишине и подолгу лежишь в кровати, боясь коснуться ее холодной половины? Когда жизнь, которая никогда не была одинокой – вдруг стала такой, изо дня в день? Как ты живёшь со знанием того, что никогда больше не сможешь поговорить с человеком? Что он не просто вышел за дверь. Что его больше нет… Как справляешься с тем, что тебя раскромсали на части? Что ты теперь не единое целое, как это было раньше, когда вы с Гаем, наконец, обрели друг друга. Как ты выносишь все это?
Она всегда отвечала ему. Зачем-то. Для чего-то.
– Я живу ради детей…
– Дети? Они когда-нибудь вырастут. И покинут тебя, но их боль по ушедшему отцу, навсегда останется с тобой. Множась, как тени под палящим солнцем резервации… В конце концов, ты останешься наедине с собой. И поймёшь, что не такая сильная, как тебе казалось…
В ту ночь, когда она решилась, странный человек не проронил ни слова. Сидел в кресле, у окна – темная фигура, высеченная лунным светом. Мирра проснулась от его тяжелого взгляда. От его дыхания. От присутствия чего-то злого в их, с Гаем, спальне.
Я сплю, это всего лишь сон, – подумалось ей, и она машинально потянулась к мужу, который спал у нее под боком. Чтобы разбудить его, чтобы понять, в каком кошмарном сне она находится. Но нащупала лишь пустоту – вторая половина кровати была пуста. Темна и тосклива, и словно бы незнакома ей в лунном свете. Если это и был сон, то ей снова не удалось проснуться.
Она прижала тонкую ладонь к груди и посмотрела на незнакомца. Он был там – ждал, покорно сложив руки на тощих коленях.
Я не буду исповедоваться ему, – твердо решила Мирра. Ей нечего было доказывать ни этому призраку, ни самой себе. Гай больше не вернется, и она должна научиться жить с этим. Жить без него.
– Ты уберешься из моего дома! – сказала Мирра темной фигуре. – И никогда больше не посмеешь возвращаться!
Он не шелохнулся. Не ответил, как делал это раньше, и Мирре показалось, что там, в кресле, за развевающимися прозрачными занавесками, сидит кто-то другой. Тонкий человек, словно бы свитый из стальных жгутов.