Рейдовый батальон - стр. 27
Я сразу загрустил от нахлынувших мыслей о предстоящих двух годах с их бесконечными походами по горам.
– Хто-то идет к нам, и не понятно, як! – доложил подошедший зам. комвзвода сержант Дубино.
– Как это «не понятно, как»? – переспросил ротный.
– А так! Вы посмотрите.
В распадок между двумя склонами входила отара овец, а по склону на одной ноге, опираясь на костыль и палку, скакал парнишка. Прыгал, поднимаясь к нам, да так ловко, что вскоре был уже рядом и что-то кричал.
– Просит не стрелять, – перевел пулеметчик-таджик.
– Зибоев, скажи, пусть хромает сюда, не тронем. Всем по эспээсам и не торчать столбами, чтоб не сосчитал. Зибоев, переводить будешь!
Через пару минут на вершину выбрался мальчишка без правой ноги ниже колена, опирающийся на самодельные костыли. Весь черный то ли от загара, то ли от грязи. Сверкая белыми зубами, сразу начал что-то быстробыстро рассказывать.
– Говорит, что они из кишлака – того вон, рядом у дороги, просят больше не стрелять, кишлак не трогать, его не обижать, овец не убивать, – перевел солдат.
Командир заверил его, что все будет нормально, стрельбы не будет, если в нас не будут стрелять.
– А зачем ханумку убили? – перевел Зибоев.
Ротный со злостью взглянул в сторону снайпера и с простодушным видом ответил:
– Переведи ему: не разглядели, ошиблись, показалось, что душман убегает. А если кто-то не верит, захочет отомстить, разнесем весь кишлак. Пусть садится чай пить.
Мальчишка ловко сел на землю, опираясь на костыль. Солдаты выделили ему банку с налитым в нее кипятком, заварку, кусок сухаря, сахар.
Я глядел на мальчишку, и мне было дико от этого зрелища. Пастушок без ноги, совсем ребенок, лет одиннадцать-двенадцать. Но как ловко передвигается. Вот он – один из кошмаров войны. Одна из невинных жертв этой «мясорубки». Война становилась все реальней, принимала все более ясные очертания.
– Что с ногой? Ты, наверное, душман? Ногу «шурави» отстрелили? – пошутил санинструктор. – Хочешь, пришью. Я медик!
Мальчишка засмеялся грубоватой шутке и начал что-то быстро трещать переводчику.
– На мину наступил года три назад, давно привык, обойдется без пришивания ноги, – перевел Зибоев.
Паренек встал на ногу, подхватил костыли, попрощался и заторопился вниз к отаре и второму пастуху.
– Парламентер! Все обсмотрел, всех сосчитал, чертенок, если «духи» рядом – все будут про нас знать, – подвел итоги переговоров командир. – Офицеров ко мне на совет.
Когда командиры собрались, Иван поставил задачу на ночь:
– Охранение усилить! Офицерам проверять посты всю ночь. Пастухи – это «духовская» разведка. Еще, твою мать, бабу убили зазря! Тарчука самого бы вместо нее прибить на месте. Мины собрать с взводов к миномету, ленты к АГС и «Утесу» снести, не забыть. Связистам не спать, быть постоянно на связи, поставить растяжки из сигналок и гранат, но подальше, а то свои, засранцы, подорвутся. Да ставить, как стемнеет, и чтоб не видно было, где ставим. И поаккуратней, чтобы сами ставящие не подорвались. Про ханумку я не докладываю, и ты, замполит, не сообщай. Местные, может, тоже жаловаться не будут, тут ведь территория «духовская». Думаю, все обойдется.