Рейд. Оазисы. «Выход» - стр. 39
– Протоплазма. Ты научился её делать сам? Раньше ты забирал остатки из лаборатории пришлых.
– Научился. А эти уроды… из Института, своровали у меня мою технологию, скопировали, опробовали, а потом меня выгнали, и ничего не дали за это, – на этот раз Валера ни разу не заикнулся.
– И что? Теперь они умеют восстанавливать людей так же, как и ты?
Горохов вспомнил, что в отчёте об увольнении Генетика написано, что он некомпетентен, ещё что-то в этом роде.
– Д-думаю, уже пробуют. Это… это не так уж и сложно, если выдерживать последовательность процедур и условия для рэ… рэ… роста «стволов».
– Роста стволовых клеток? – уточнил уполномоченный, он всё ещё рассматривал протоплазму на своей руке.
– Угу, – Генетик кивает.
– Чуть жжёт, – говорит Горохов, стряхивая протоплазму с руки в ванну.
– Свежая, а-активная, пытается взаимодействовать с твоей кожей или ищет, что съесть.
Горохов смотрит на Генетика, теперь тот сидит так, что его лицо отлично освещено.
– О, да ты, друг мой, кажется… поправился.
– Что? – Валера немного смущён.
– Потолстел.
– А, н-ну, есть немного.
– На тыквенных пирожках кудрявой Марты начал, значит, толстеть, – предполагает уполномоченный, снова садясь и взглянув на дверь: не сможет ли Марта подслушать их разговор. Нет, не должна. Дверь в лабораторию тоже была мощная и на хороших уплотнителях от пыли.
– Она нэ… неплохо готовит, – чуть застенчиво улыбаясь, отвечает Генетик. Да, нет никаких сомнений, он гордится тем, что подцепил такую по-настоящему яркую женщину, и то, что уполномоченный это отметил, ему льстит.
Горохов осматривается. У Генетика всегда и везде был бардак. А теперь даже пыли на стеллажах нет, и он говорит:
– А ещё твоя Марта у тебя убирает.
– Она чи-чистоплотная. Да, – Валера снова преподносит это как свою заслугу: вот она у меня какая.
– И ходит в этих своих шортиках по дому и все убирает, – понимает Горохов.
– В до… в доме жарко, в чём ей ещё ходить. И она не терпит грязи.
– Не терпит грязи… А ещё, я готов спорить – она прекрасна в постели, – произносит уполномоченный игривым тоном.
– Кэ… кэ… кэ… к чему ты клонишь? – Валерик стал задумываться.
Но уполномоченный не ответил ему на вопрос, а задал свой:
– А как ты её нашёл?
– Она… Она пришла ко мне со своим родственником.
– С родственником?
– С мальчиком. У-у него была прострелена рука, кости в труху… ниже локтя сосуды порваны, нерв то… тоже, в-врач хотел руку ампутировать. Но я взялся восстанавливать.
– А этот мальчик ей кем… доводился…? – Горохов едва успел договорить, как тяжёлая дверь открылась, и в лабораторию протиснулась Марта с подносом, на котором стояли чашки и только что сваренный, отлично пахнущий, запах ни с чем не спутать, чай из побегов белой колючки. Редкий чай. Дорогой. Насыщенный кофеином. Рядом на блюдцах кислые кактусы. Такие с чаем ест Наташа вместо того, чтобы постоянно принимать препараты от степной проказы. В степи-то их немало, но здесь, в Городе, куда их нужно доставлять неувядшими, они стоят денег. Не всем по карману.