Рейд. Оазисы - стр. 36
Держа двустволку одной рукой, он без размаха бьёт её прикладом в лицо. Даже не бьёт, так – тычет. Но приклад – вещь суровая, он рассекает бабке кожу на лице. Старуха, заливаясь кровью с воем и каким-то бульканьем валится в кровать, на вонючие одеяла.
Ему даже и смотреть не нужно, он и так знает, что сейчас делает Адылл. Горохов быстро разворачивается. Так и есть, эта сволочь вскочила и кинулась к винтовке, что геодезист поставил у двери. Вот с ним-то Горохов не церемонился, ударил знатно. Он по-прежнему держит ружьё одной рукой, но от этого Адыллу не легче. Он летит на пол с рассечённой щекой и сломанной скулой.
– Ну, попробовали? Не прокатило? – Говорит Горохов и швыряет двустволку на пол. – Больше не пытайтесь. Прощать больше не буду.
Глава 8
Он неплохо приложил Адылла, рана на лице глубокая, брызги крови разлетелись даже на стены, кровь и сейчас течет из раны. Но геодезиста это мало заботит, он, стараясь не пачкаться, переворачивает Адылла на спину, коленом становится на грудь и снова кладёт обрез ему на горло. Упирает его ствол в ботинок, рычаг готов. Тот кряхтит, но вырываться даже не пытается. Всё, сдулся. Горохов знает это состояние у людей, когда им становится всё равно, когда они больше не готовы упорствовать, не хотят сопротивляться.
– Ну, мамаша, скажешь, где моя кольчуга? Или мне придётся раздавить ему гортань? – Говорит он и чуть наваливается на обрез.
Адылл схватился за стволы обреза, но отодвинуть от горла, конечно, не мог. Засипел медленно, лежал, таращил на Горохова глаза.
– Стой ты, – истошно крикнула баба, – стой, убери от горла… Убери…
Она воет, не закрывая рта, противно воет и на вдохе, и на выдохе. Горохову хочется ещё раз дать ей прикладом в морду, чтобы она прекратила выть, но он терпит. Дело, кажется, заканчивается. Неловко переваливаясь, она встала с кровати, руками почти не помогая себе. А у неё руки… Пальцы все выкручены проказой, она старается ни к чему ими не прикасаться лишний раз. Тут Горохов понял, что они не пропойцы. Не пьяницы, как он думал поначалу. У сына и у матери выкручены пальцы, они узловаты, их лица отёчны из-за проказы, а не от вина. Просто проказа у них протекает немного не так, как у других. Нет бугров возле носа, нет наростов, губы ещё не распухли и не потеряли чётких контуров. Но вместо этого у них опухало всё лицо.
Баба дошла до стены, там пластиковый ящик с крышкой. Она сняла крышку и сразу достала лёгкую, почти белую, ткань. Кольчуга! Она! Ему повезло, что они её не продали, отдали бы за бесценок, скорее всего, тому же жуку-навознику Коле-оружейнику. А она стоит как половина мотоцикла.