Рейд ценою в жизнь - стр. 7
С этого дня желание бежать на фронт как-то утихло – аж стыдно стало. Впрочем, какой из него вояка? Десять дней отлежал в палате, страшная весть облетела госпиталь: немцы прорвали фронт в двадцати верстах от города Быково, завтра будут здесь!
Пашу Карякина он больше не видел – приходил еще разок, потом пропал. Служба, что поделать. Солдат не волен над собой, а таких устройств, чтобы мгновенно передавать солдатские сообщения, в природе не существует.
Обещанной награды и повышения в звании Шубин не дождался – да особо и не ждал. Обещанного три года ждут, а не полторы недели! Госпиталь спешно эвакуировали, раненых на грузовиках свозили к железнодорожной станции, грузили в санитарный эшелон.
Лида металась, как заведенная, с почерневшим лицом. Грохотала канонада – немцы уже входили на западную окраину Быкова. В городе находились только комендантская рота и потрепанный саперный взвод, они отчаянно сопротивлялись, погибли почти все, но на полчаса задержали продвижение противника по городским улицам.
Санитарный эшелон уходил со станции, когда на перрон уже падали мины, пылало здание вокзала.
До Вязьмы, которую не собирались отдавать немцам, было три часа езды. «Мессеры» налетели в чистом поле, накинулись, как драконы на легкую добычу, хотя пилоты прекрасно видели, кого везет состав. Трудно не заметить красные кресты на вагонах. Взрывы гремели в кюветах, сыпался щебень с полотна.
Налет был недолгим, «мессеры» спешили по своим делам. Бомба разнесла рельсовый путь позади состава, последний вагон был сильно поврежден, его охватило пламя. Машинист остановил состав, разбежались люди – кто был в состоянии. Медицинский персонал вытаскивал из вагонов тяжелораненых. Боялись, что пламя перекинется на другие вагоны.
Шубин потерял Лиду, и здоровье во время прыжка из вагона подвело так не вовремя. Расползались швы, отказывали ноги.
Вражеский самолет круто снижался, летел прямо в глаза, расправив крылья, как хищная птица. Плясали огоньки трассеров. В какой-то миг Глеб увидел лицо пилота, прищуренные глаза источали холодок.
Лейтенант пополз, перебирая ногами, схватил винтовку погибшего красноармейца, стал стрелять, лежа на спине, упирая приклад в живот. Рвал затвор, переживая ослепительную боль, давил на спусковой крючок. Царил безумный ад, стонали раненые, кто-то бежал, согнув спину, волочил по земле санитарную сумку, а потом споткнулся, покатился в кювет, орошая щебень кровью.
Пули крупного калибра хлестали по вагону. Казалось, штурмовик протаранит его, но у самой земли круто взял вверх, показав грязно-серое брюхо. Самолеты улетели, выполнив свою черную работу.