«Ревность» и другие истории - стр. 12

– Договор на самоубийство?

– Он дает им возможность убить нас когда угодно без юридических рисков. Подразумевается, как они выполнят условия договора, если мы поступим нечестно.

– А в Кейптауне нас не найдут?

– Они нас выследят – это они умеют, – а следы приведут их в Кейптаун. Но мы там надолго не останемся.

– А где мы будем?

– Можно, я тебе это расскажу чуть позже? Честное слово, место там хорошее. Солнце и дождь, не слишком холодно, не слишком жарко. И большая часть людей понимает английский.

– Зачем тебе это делать?

– По той же причине, что и тебе.

– Но ты же не собираешься совершать самоубийство, – наверное, ты на своем занятии заработал целое состояние, а теперь готов рискнуть жизнью.

Я попытался улыбнуться.

– Какой жизнью?

Оглянувшись, ты наклонилась вперед и нежно поцеловала меня в губы.

– А если тебе не понравится заниматься со мной любовью?

– Тогда я швырну тебя в Темзу, – ответил я.

Засмеявшись, ты снова меня поцеловала. Чуть дольше, чуть шире открывая губы.

– Тебе понравится, – прошептала ты мне на ухо.

– Этого-то я и боюсь, – сказал я.

Ты заснула, положив голову мне на плечо. Я опустил спинку твоего кресла и укрыл тебя одеялом. Затем опустил кресло у себя, потушил над нами свет и постарался уснуть.

Когда мы приземлились в Лондоне, я перевел спинку твоего кресла в вертикальное положение и пристегнул тебе ремень. Ты напоминала спящего ребенка за два дня до Рождества – на губах у тебя играла улыбка.

Подошла стюардесса и унесла стаканы – они же стояли между нами на подлокотнике еще до того, как мы вылетели из аэропорта Кеннеди, когда ты, плача, смотрела в окно, а мы не были знакомы.

Я ждал прохождения паспортного контроля у шестого окна, когда увидел, как сотрудники в светоотражающих куртках с красным крестом бегут к выходу, толкая каталку. Я посмотрел на часы. Порошок, который я растворил в твоем стакане воды еще до вылета из аэропорта Кеннеди, действовал медленно, но надежно. Ты мертва уже почти два часа, и вскрытие покажет инфаркт – и больше ничего. Мне захотелось плакать – такое со мной почти каждый раз. В то же время я был счастлив. В этой работе есть смысл. Я тебя никогда не забуду, ты была не как все.

– Пожалуйста, смотрите в камеру, – попросил меня сотрудник на паспортном контроле.

Я заморгал, смахивая слезы.

– Добро пожаловать в Лондон, – услышал я.

Я взглянул на пропеллер на крыле турбовинтового сорокаместного ATR-72. Под нами в море солнца желтел окрашенный в цвета пустыни остров. Похоже, никакой растительности, лишь желто-белый известняк. Калимнос.