Ревизор: возвращение в СССР - стр. 23
– Тарасович.
– Павел Тарасович Ивлев. А что, хорошо звучит.
– Дорасти ещё до Павла Тарасовича, – опять съязвила бабуля.
– Дорасту, куда я денусь!
Где-то в глубинах больничных коридоров послышалось: «Обед!». Я встал. Бабушка тоже. Она мне понравилась. Я взял её за руку и искренне произнёс:
– Бабуля Эльвира Эдуардовна. Очень, очень рад с Вами познакомиться.
Она смотрела на меня как на полоумного, но руку не забрала и даже немного улыбнулась. Надо все же продумать мне общение с близкими, а то совсем уж на сумасшедшего похож сейчас. Очень трудно оказалось вживаться в роль подростка. Взрослому мужику пацана изображать – задачка не из простых. Прожитые годы из головы не выкинешь. Но постараться надо, а то спалюсь.
Мы попрощались. Я попросил бабулю, если будет возможность, приходить еще. И пошаркал на полной скорости в сторону Хирургии к себе в палату. Навстречу мне буфетчица-хохотушка катила пустую тележку за очередной партией мисок с едой.
Эльвира Эдуардовна шла по коридору больницы и не могла прийти в себя. Мысли путались, заставляя ее то и дело замедлять шаг и в очередной раз прокручивать в голове разговор с внуком.
Павел был совершенно не похож на себя. Разговаривал очень странно.
Эльвира привыкла постоянно заботиться о нем, поскольку паренек рос хоть и смышленым, но совершенно бестолковым в бытовом плане. Внук был довольно общителен, друзья у него были, но очень уж незрелым и импульсивным был пока. Да еще и в Дианку эту влюбился, будь она неладна.
Узнав о случившемся, женщина была готова увидеть сломленного, ищущего защиты и утешения подростка.
Но сегодня перед Эльвирой стоял совершенно другой человек. Враз повзрослевший, рассудительный, владеющий эмоциями. Ни тени произошедшего, ни слова жалоб. А от его обращения на «вы» и по имени отчеству вообще мороз пробирал по коже. А все эти рассуждения о возможных причинах прыжка с моста и расспросы о семье?!
Как же так могло произойти? Неужели человек в одночасье может так измениться внутренне?
Что же с ним такое произошло? – в очередной раз подумала Эльвира и, покачав головой, задумчиво вышла из больницы.
Я сел на свою постель.
На соседней койке Иван приподнялся на локте и спросил меня:
– Ну, как тебе бабушка? – поинтересовался он, многозначительно растягивая последнее слово.
– О, мировая тётка, – воскликнул я, не в силах сдержать своего восторга.
– Правда? – переспросил Иван с сомнением.
В этот момент к деду Митричу пришла его бабулька. Приятная такая маленькая бабулька, божий одуванчик, в платочке. Принесла деду домашней еды в кастрюльке и домашней выпечки. В палате так запахло пирогами с капустой, что я чуть слюной не захлебнулся.