Ревизор: возвращение в СССР 8 - стр. 33
Я вернулся на пару.
Ситуация складывается неоднозначная. Интересно, какие действия предпримет Зудинов? Какой-то необходимости прогибаться перед ним я не видел. Знаю я прекрасно, что это за должность у него. Это же МГУ, где учится куча деток серьезных людей. Ему необходимо искусно лавировать между ними, чтобы никто обижен не был и ректору не пожаловался на декана. И мне нужно, чтобы замдекана ко мне серьезно относился и учитывал в раскладах как игрока, а не пытался передвигать меня как пешку на шахматной доске. Потому и про Брежнева сказал – так простой студент точно не сделает. Пусть будет уверен, что я и сам из себя что-то представляю, и за мной серьезная сила стоит, и тогда мне намного легче будет тут учиться. А Брагину сложнее будет всех гонять на пинках.
Странно этот студент себя вел, словно не он его вызвал на ковер, а все наоборот. Чутье замдекана никогда не подводило, и поэтому насчёт этого Ивлева точно надо у коллег поинтересоваться, что он за птица. А то что-то он слишком импульсивно стал действовать. Брагин к нему зашел, пожаловался, вот он сразу и вспылил. А надо было сначала навести справки…
Зудинов, выпроводив Ивлева, тут же направился к знакомому, принимавшему экономическую географию на вступительных экзаменах. Когда ему популярно объяснили, что это был абитуриент «с точкой напротив фамилии», Евгений Сергеевич подумал, что хорошо, что он вовремя остановился в выяснении отношений с Кротовским протеже. КГБ – это предельно серьезно. Кому как не Евгению Сергеевичу это знать, если он тесно сотрудничал с этой организацией? А как иначе на его-то должности, студенты-то разные попадаются. То он своему куратору про них что-то должен сообщить, то тот ему что-то сообщал. Никаких скандалов с антисоветскими кружками или листовками ему на факультете не надо, вот и приходилось превентивно работать с молодежью. Кого-то вовремя остановить, если по глупости что-то делал, а кого-то, если слишком умный, то отчислить и отправить на перевоспитание в армию.
Так что, с учетом появившейся информации, особого выбора у него не было. Брагин-старший ему друг, но идти против студента, на которого у КГБ уже есть определенные планы, чревато. Честно говоря, могли бы и сами ему сообщить, давненько он со своим куратором не встречался. Надо срочно назначить встречу. Но сначала нужно решить другой вопрос.
Вернувшись в свой кабинет, он набрал номер Брагина-старшего.
– Здорово. – по-свойски приветствовал он друга. – Ну, подставил ты меня со своим отпрыском! Тебе надо с ним что-то делать… Что-что? Ходит по институту, бьёт себя пяткой в грудь и кичится своим невероятным происхождением. Я не знаю, с чего он взял, что ты такой особо выдающийся. Может, ты после развода с его матерью слишком мало с ним общался? Он понятия не имеет, что такое МГУ, и с детьми каких людей он тут взаимодействует. Ходит по факультету, задрав нос. На него вон, даже преподаватели жалуются. А студенты его, того и гляди, пинками из комсоргов попрут. Короче, делай с ним что-то, принимай меры. У него очень большие проблемы с поведением… У нас такого откровенного снобизма никто себе не позволяет, даже дети очень больших людей. И да, я тебе больше не гарантирую, что он комсоргом останется после такого. Шанс я ему дал, пока что он его почти просрал. Может, ему и полезно будет в дерьмо разок окунуться, понять, что не такой он у тебя и особенный.