Ревизор: возвращение в СССР 6 - стр. 12

– Есть еще одна идея. Но это уже прямо идеологическая бомба. Она взорвет умы в Москве, и твоя фамилия с гарантией прозвучит в Политбюро. Огромные перспективы!

Сатчан подобрался, и даже взгляд у него стал хищным. Он в силу своего аппаратного опыта понял, что я не шучу и не преувеличиваю. И что-то у меня есть почище переизобретения «Комсомольского прожектора».

– Но хочу сразу договориться, чтобы не было потом недопонимания и разных нежеланных проблем. Я на авторство этой идеи не претендую. Я никогда не всплыву нигде и не начну говорить, что это я придумал, а не ты. Могу даже честное слово дать, а если хочешь, то бумагу написать, что не имею к ней никакого отношения.

Сатчан кивнул. Он понял, о чем я. И смотрел на меня теперь немножко даже восхищенно.

– Тебе точно шестнадцать лет? Откуда понимание таких нюансов? – спросил он меня.

– Умные люди говорят, а я прислушиваюсь, – сказал я, – мы поняли друг друга? Меня не надо будет отсылать подальше, где меня никто не услышит. Не надо рушить мою карьеру, следя за тем, чтобы я не занял должность, с которой мои претензии на авторство будут звучать весомо. Я дарю эту идею целиком и полностью с одной просьбой реализовать ее по максимуму. Чтобы она заиграла всеми красками.

– Но почему ты отказываешься от возможной славы? – Сатчан был подозрителен.

– Меня вот вообще никак не прельщает карьера в комсомоле или партии, – пожал плечами я, – я готов оказать содействие, но хочу работать в сфере народного хозяйства. Со временем стать директором или замдиректора завода, к примеру. Но никаких освобожденных должностей, никакой партийной карьеры. Экономика – то, что меня интересует больше всего.

– Ну, я к этому могу отнестись только с уважением, – сказал Сатчан, – стране нужны и замдиректора, и директора! Я тебя понял, договорились, излагай!

Я изложил. Со всеми деталями. Красочно расписал, как вслед за живыми ветеранами могут идти родственники погибших с их фотографиями. Какой это будет иметь мощный идеологический эффект – советские воины всегда в строю! Комсорг проникся. Очень проникся. Не то что не перебил меня ни разу, пока говорил, а слушал меня так сосредоточенно, как евреи пророка Моисея. И даже когда я закончил, молчал с минуту, продолжая что-то калькулировать в голове. А затем сказал:

– Я думал, что ты перегнул про идеологическую бомбу… Но ты прав – это взорвет Москву. Спасибо, Паш! Ты, наверное, считаешь меня карьеристом, но я добро помню!

23 апреля 1971 г. Святославль

Не имей я жизненного опыта, то, слушая сейчас Сатчана, я б даже проникся и поверил. Но в моей длинной прежней жизни не раз были такие сцены. Когда я очень помогал кому-то, и этот человек чуть ли не клялся в вечной дружбе, любой помощи, когда бы то ни было, едва она мне понадобится. Вот только, из всех говоривших это, только один человек чем-то и помог, когда реально помощь понадобилась. Остальные нашли веские причины обо всем позабыть. И это, увы, в человеческой природе. Когда ты чего-то добился, хочется быстро забыть, кому ты этим успехом обязан. Потому как тогда это будет уже не совсем твой успех, а это больно бьет по самолюбию.