Реверс - стр. 119

– Почему не предупредили, что ФСБ будет? Я бы сухарей насушил заранее, – обнаружив в кабинете Яковлева, Сизов театрально ужаснулся.

В следующую секунду он уже хвастался белоснежной протезированной улыбкой:

– Здравствуйте, господа!

Приветствием ограничился словесным. Совать руку воздержался, дабы не попасть впросак.

– Господа в Париже, – смурной Яковлев ответил цитатой из «Собачьего сердца».

– И мы с супругой туда в июне собрались, – жизнелюбиво поведал адвокат. – К делу? А то в десять тридцать у меня судебное у Глазова.

Фээсбэшник, разумеется, не случайно оказался в нужном месте в нужное время. Сценарий действий они с Самандаровым выработали в соавторстве. Штурмовщина наложила на обоих заметный отпечаток. Яковлев осунулся, почернел, у плохо выбритого Рафы слезились воспалённые глаза. Но настрой они демонстрировали боевой. Знали – обратный ход заказан. В особенности Яковлеву. По факту утраты валюты, полученной им для проведения оперативного эксперимента, управление начало служебную проверку.

– Ростислав Андреевич, мы готовы войти в положение Левандовского. Жена всё-таки у него пострадала, не чужой человек, – следователь заговорил по-бульдозерному напористо. – Признайте вину, выдайте деньги, и мы свозим его в больницу. Пусть пообщается с супругой. Кто знает, как оно обернется. Законом, конечно, не предусмотрено, но я, так уж и быть, пойду на нарушение, а Тимур Эдуардович обещает любезно выделить сотрудников и транспорт.

Сизов озабоченно сморщил загорелое лицо:

– А как же моё ходатайство? С учётом чрезвычайности ситуации я ставлю вопрос об освобождении клиента. Ему сейчас необходимо заниматься спасением жены. Лекарства доставать, решать вопрос по переводу в Москву в хорошую клинику…

– Она в реанимации, нетранспортабельна, какая на фиг Москва?! – резкостью выпада Яковлев выдал силу натяжения нервов.

– Разрешите, я отвечу Ростиславу Андреевичу, – следователь не хотел, чтобы переговоры обернулись сварой. – Ходатайство ваше я рассмотрю в установленный законом срок. У меня трое суток.

– Ну-у, – гримаса адвоката сделалась страдальческой, словно он лично испытывал острую физическую боль. – Какие трое суток? Это неприемлемо…

– Вы только сами решение не принимайте. Передайте наши слова Левандовскому. Пусть он выскажется, – Рафа гнул своё.

– Разумеется, передам, но, боюсь, меня он всерьёз не воспримет. С ним лучше вам пообщаться, – адвокат понимал щекотливость момента.

Самандаров по таким поводам не комплексовал:

– Давайте мы поговорим, но в вашем присутствии. Чтоб он наши слова, как давление, не воспринял.