Репутация - стр. 57
Мне нужно пару минут побыть одной, прийти в себя, поэтому я ласково улыбаюсь Олли.
– Ты мог бы взять Фредди вниз и покормить его? Там на столике бутылочка со сцеженным молоком.
Перед визитом в полицейский участок я заранее продумала все свои ответы. Рердон держался мягко и доброжелательно, но я почувствовала, что спуску он не даст никому.
– Вы слышали об электронных письмах Страссера, которые стали общим достоянием? – спросил он меня.
– Мы все о них слышали. Многие сестры говорили, что это испортит ему карьеру.
– Можете предположить, кто та женщина?
Я покачала головой. Но поверил ли он мне? По его непроницаемому лицу было не понять. Потом он стал спрашивать про благотворительный бал. Я рассказала, как Кит Мэннинг-Страссер пила мартини залпом, и о том, что Грега там не было, и как репортеры приставали ко всем с расспросами о хакерах. Сказала, что все мероприятие показалось мне претенциозным и ужасно скучным, особенно из-за того, что я была одна. Тогда Рердон захотел узнать, куда я отправилась после бала.
Я оторопела.
– А это здесь при чем?
– Мы стараемся воссоздать максимально точную картину того, где кто находился. – Он отхлебнул кофе. – Расставить, так сказать, все точки над «i».
У меня даже ладони вспотели.
– Вы меня подозреваете?
– Нет, нет, конечно же нет. – Он приподнял кустистую бровь. – Если, конечно, вам нечего мне рассказать…
У меня на кончике языка вертится самое элементарное алиби – что я ушла с бала часов в десять и поехала прямиком домой, к сыну. Да только это неправда. Рердону и делать бы ничего не пришлось, только позвонить Люси, нашей милой няне с полной сумкой университетских учебников и рюкзаком с развивающими играми и игрушками для Фредди, – и она поведала бы, что я появилась дома только в два часа ночи. Люси заснула на кушетке, а рядом с ней притулился Фредди.
И как бы это выглядело?
Сейчас я с трудом сглатываю возникший в горле комок, вспоминая, что я наплела Рердону вместо этого. Олли ведь не мог прочитать, что я говорила о своем алиби, ведь не мог же? Он слишком правильный, чтобы нарушать полицейскую этику. Муж ничего не знает. Ни про бал, ни про то, что произошло год назад. Про Грега, про ту ночь. Ночь, когда все началось. Рердону я об этом тоже не рассказывала. Этого я не расскажу никому. А теперь Грег унес эту тайну с собой в могилу.
Тогда было ужасно холодно, в тот январский вечер год и три месяца назад. Вьюга так и бушевала – даже воздух пах снегом, – а у нас выдался трудный день, и мы оба хотели выпить. Я скользнула в приятный полумрак «Модерна», шикарного бара в новом пафосном отеле, открывшемся напротив больницы. Всю мою шапку облепили кристаллики льда. И шапку Грега тоже.