Репетитор для Рапунцель - стр. 57
– Черт… – из-за химикатов кожа начала щипать, стянулась. Но самое ужасное было то, что возник вакуум, не позволяющий сдвинуться с места. Что сказать? Красили студенты щедро, так, что краска текла по стенам ручьем.
– Награда нашла своего героя! – усмехнулся Круглов, подметив мои жалкие барахтанья. Чем ближе ко мне был Максим Викторович, тем сильнее хотелось сбежать.
– Думаю, – предположила, стараясь говорить ровно и взвешено, – эта должность мне не подходит, вы правы. Готова принять увольнение и…
– Ну уж нет! – перебил меня ректор. Теперь он стоял близко, почти вплотную. Я чувствовала, как пиджак елозит по футболке, вызывая мурашки. От каждого касания ноги все больше становились ватными, мысли путались, пульс ускорялся. – Будешь работать тут, пока не компенсируешь ущерб.
– Бесплатно? – скривилась я, а Круглов достал из кармана телефон и, быстро кого-то набрав, рявкнул в трубку:
– Нужен полный ремонт… Да, с мебелью, отделкой… Все прошлое на помойку. Да, да. Не ослышались! Нет, бюджета нет.
Представив, в какую копейку выльются убытки, я онемевшими губами прошептала:
– Мне что, всю жизнь теперь на вас работать?!
В глазах потемнело, а мое невесомое тело медленно, но верно скользнуло вниз с ручьями дешевой краски. Каким-то чудом Максим Викторович успел схватить меня до того, как тело соприкоснулось с полом, поднимая на руки и прижимая к себе. Удивительно, но мужчина и глазом не моргнул, когда его идеальный костюм был в секунду безвозвратно испорчен.
– Пора тебе на свежий воздух, Баева, – скомандовал он, вынося меня из кабинета. – Пусть профессионалы разбираются с кабинетом, а я буду с тобой непосредственно.
Ректор посадил меня на лавочку в коридоре около входа в приемную. Несмотря на то, что сейчас шла пара, достаточно много студентов и преподавателей ходили туда-сюда, странно пялясь на «парочку дня»: грязную студентку и не менее вымазанного Максима Викторовича.
– Вот, – Круглов стянул уже и так испорченный пиджак, укутав меня в него. – Возьми.
Я сидела и смотрела в пол, пытаясь утихомирить устойчивое головокружение. Пары краски и клея дали о себе знать… Но почему-то на первый план вышли странная тоска и грусть, не позволяющие поднять голову. Не хотелось, чтобы репетитор это видел.
– Идем, Баева, – поторопил меня Круглов, устав каждые три секунды говорить дежурное «здравствуйте». Все вокруг словно специально норовили пройти рядом и услышать что-то тайное из жизни ректора вуза. – Пора расхлебывать все, что…
– Мне, правда, очень жаль, – перебила я мужчину и зажмурилась. Пальцы сжали края лавки до побеления костяшек, сердце стучало безумно быстро, а тяжелый комок в груди никак не уходил. – Я так хотела сделать что-то хорошее, что просто… разгромила ваш кабинет.