Ренегаты - стр. 36

Новая очередь заставляет вжаться в землю. Пули с сочным чавканьем вонзаются в глину в нескольких сантиметрах от левой руки. Все, промедление смерти подобно, причем в буквальном смысле. Переворачиваюсь на бок, складываю ладони ковшом. Краем глаза вижу Костыля, отчаянно машущего руками – мол, не надо, «не делай этого, Дадли!».

Но у меня своя голова на плечах. И эта голова в любой момент может быть пробита навылет пулей калибра 7,62. Подношу ладони к губам и как можно четче ору:

– Прекратите огонь! Здесь Гонец! Здесь Гонец! Прекратите огонь!

Пулемет гавкает еще пару раз – и затыкается. Секунды ползут, как дождевые черви. Наконец из гулкой пустоты ангара раздается рассерженный голос:

– Твою мать! Гонец, кто с тобой?

– Пономарь, Бека, Костыль.

– Стволы на землю, – приказывает невидимый собеседник. – Выходите на центр с поднятыми руками! Быстро!

Ору в ответ:

– Поняли! Не стреляйте!

Оставляю автомат у столбика и медленно, без резких движений, поднимаюсь. Бешено колотится сердце – если я ошибся, жизнь моя закончится вот прямо сейчас. Но стволы тех, кто засел в ангаре, молчат.

– Дурак, ой, дурак! – шипит мне в спину Пономарь. – Место глухое. Положат всех – свидетелей-то нет.

На подгибающихся ногах иду к трубам, высоко подняв руки. В голову лезет всякая ерунда, уже даже не стихи, а просто обрывки фраз. Откуда-то из глубин памяти всплывают кадры из старой советской комедии «Джентльмены удачи» – Василий Алибабаевич кричит подбегающим милиционерам: «Сдаемсу, сдаемсу-у».

И смех, и грех.

В дверном проеме ангара появляется человеческий силуэт с автоматом.

– Гонец, ты?

– Он самый.

– Где остальные?

– А ты кто?

Человек выходит из сумрака, царящего в ангаре. Он в выгоревшей «афганке», на голове каска.

– Капитан Шубин, корпус Пограничной Охраны. Где остальные?

– З-здесь, з-здесь мы, – слышится у меня за спиной дрожащий голос Беки.

Из-за труб поднимаются люди в камуфляже с эмблемами погранохраны и нашивками тридцать пятой заставы. Ого, далеко же их занесло!

Опускаю руки, шарю по карманам в поисках сигарет. Пальцы не слушаются. Капитана Шубина я знаю. Он – один из «нормальных», вменяемых погранцов, тех, что живут сами и дают жить другим. В то же время это он и его ребята уничтожили группу Тестя. Судя по всему, нам дико повезло. Повезло, что нас не пришили в первые же секунды.

Шубин подходит ближе, вглядывается в наши лица.

– Пономарь, Костыль… Бека, это ты стрелял?

– Я п-подумал…

– А-а-а, так ты у нас мыслитель?! – Видно, что Шубин здорово на взводе из-за этой нашей маленькой войнушки. – Философ Демосфен?